– Полагаю, это ответ на наш вопрос, – сказалМайкл.
– Да, но на какой из них – о Саммер или о дублоне?
– Мне все равно, я хочу выбраться отсюда! – биласьв истерике Одри.
– Мы не можем уйти, – возразила Дженни. – Мыне можем его оставить. – Она поднялась, опираясь на автомат смагом-предсказателем, и обхватила его руками, глядя сквозь стекло. – Ядолжна ему помочь.
– Дженни, – Ди нежно тронула ее за локоть. –Ты ничего не можешь сделать для него. – Так как Дженни не отрывала взглядаот стекла, она добавила: – Хорошо, что ты собираешься делать?
Дженни не знала. Остаться здесь, с ним? Разбить ящиквдребезги? Но что тогда? Сможет ли она выдержать и взять в руки то, что там,внутри, обнять эту огромную куклу? Если она разобьет куклу, убьет ли это еедедушку? Или он останется жить?
Он бы предпочел умереть, чем оставаться таким, она этознала. Но как убить то, что не было живым, а только запертым внутри?
– О, мне очень жаль, – прошептала она, прижимаяруку к стеклу. – Мне так жаль. Мне так жаль…
Это была ее вина – он ушел вместо нее. Отдал себя Сумеречнымлюдям.
Но Ди была права. Сейчас Дженни ничего не могла для негосделать.
Она провела рукой по стеклу.
– Пошли в «Дом смеха».
По дороге она оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на мага,печально глядящего темными, широко раскрытыми глазами.
– Я вернусь, – пообещала она. – И когдавернусь, помогу тебе.
Две головы по-прежнему кивали в своем автомате.
Назад в темноту. Дженни пожалела, что у нее нет карты.
– «Дом смеха» недалеко от входа, – рассуждалаона, – значит, надо идти по этой дороге. – Она указала на дорогу, покоторой они пришли.
– Да, но если мы пойдем немного левее, мы можемсрезать. – Ди стала разговорчивее, чем была после случая с Одри, но в ееголосе все еще слышалось беспокойство.
Они прошли мимо туалетов, мимо группы деревьев, мимо киоскас прохладительными напитками. Аттракционы были темными. И «Дом смеха», когдаони подходили к нему, не освещал ни единый огонек.
Потом раздался жуткий звук. Две долгие дрожащие ноты,повторяющиеся снова и снова, Дженни узнала их.
Свет шел от Ноева ковчега, освещая сначала крышу, потом окна.Дженни увидела животных: слона, страуса, гиппопотама и Ноя с хитрым выражениемлица.
Радуга начала раскачиваться.
– Похоже, нас приглашают войти, – без особогоэнтузиазма сказал Майкл.
Они прошли через пасть кита, ступая по пористому розовомуязыку. Внутри возникло ощущение качки. Дженни ощутила приступ тошноты.
Она мало что могла разглядеть вокруг. Белая нейлоноваякуртка Одри выделялась в темноте, блестели глаза Ди.
«Надо найти пульт управления, – подумала Дженни, –Должен же быть выключатель!»
Она оглянулась, – дверь, в которую они вошли, исчезла.Вместо нее появилась стеклянная будка, внутри угадывался силуэт человека.
Саммер! Сердце Дженни забилось часто-часто. Она сделала шагк будке, потом остановилась. Сделала еще шаг, протянув руку к стеклу.
«О боже, я не хочу этого видеть!»
В будке зажегся свет.
Дикий смех ударил по ушам Дженни. Это был какой-то безумныйзвук, и он так испугал ее сначала, что она не могла понять, что именно видит.
Потом она сосредоточилась на фигуре. Это была чрезвычайнотолстая женщина с торчащими клыками, с веснушками, похожими на родинки, итонкими волосами. Она махала перед собой руками и гоготала.
«Я помню! Смех. О, как же ее звали? Смеющаяся Лизи. Она ираньше была в зале игровых автоматов и всегда пугала меня».
Дженни внимательно изучила красное лицо.
Могла ли Саммер быть внутри нее?
Саммер была очень миниатюрной, с ямочками на щеках, спушистыми светлыми волосами и голубыми глазами. Она была такой же легкой, какцветочные лепестки, уносимые ветром. Могли ли они разрушить ее тело и поместитьее душу в эту раздутую пластиковую куклу? Или, может, она стала как Пи-Си иСлаг?
Дженни взглянула на остальных:
– Давайте пойдем дальше.
Они пробирались по извилистым коридорам с колеблющимсяполом. Синий бегемот глазел на Дженни, змея свалилась с потолка прямо к ееногам. Со всех сторон гремела музыка – какофония звуков, из-за которых Дженниедва слышала своих друзей.
Было сложно обследовать экспонаты. Перед многими из них былинатянуты цепи, так что их приходилось отбрасывать в сторону. Все, что хотя бысмутно напоминало человека, надо было осмотреть, все, что походило на золото,тщательно исследовать.
– Все здесь выглядит подозрительно, – сказалМайкл, когда они с изумлением наблюдали за смеющимся человеком с тремя лицами,которые медленно сменяли одно другое.
Больше всего Дженни смущали зеркала. Они имитировалибесконечные ямы в полу, отражали лучи света вниз, в бесконечность. Они путалиее, дублируя ее широко открытые глаза, медные волосы Одри, бледное решительноелицо Майкла. Они отражали плавные движения Ди, и казалось, будто целая дюжинакамуфляжных курток расходилась в разных направлениях.
«Зак тоже всегда ненавидел зеркала», – вспомнилаДженни, поворачивая за угол.
Достаточно того, что Джулиан поместил их в картонный дом,как в ночной кошмар. Она вдруг поняла, что давно не вспоминала о кузене. Онабыла слишком занята Томом – и тем, как выжить.
Но ей действительно не хватало Зака. Она скучала по егосерым глазам, острым чертам лица, его сдержанности. Даже если бы Том спасся,она должна была прийти в Сумеречный мир и потребовать вернуть Зака.
– Ух! – воскликнула Ди. – Что это?
Они вышли из зеркального лабиринта и оказались в темном,продуваемом ветрами коридоре с неустойчивым полом. На каждом шагу былиэкспонаты – очень похожие на музейные, только Дженни никогда не видела такого вмузеях.
– Отвратительно, – сказал Майкл, вздыхая. –«Реплогл», отвратительно…
На самом деле «Реплогл» было названием компании попроизводству карт, но Майкл подумал, что это какое-то прилагательное.
Он пытался взбодриться.
«Потому что, – подумала Дженни, – экспонатыдействительно ужасны. Это сцены пыток».
Восковые фигуры представляли жертв и палачей. Кое-какиепредметы Дженни узнала. Дыба. Виселица. Колодки.
А некоторые были совершенно жуткими и незнакомыми. Сапоги сручками, как у тисков из мастерской отца Тома.
«Чтобы дробить кости», – предположила Дженни.
