Мы рады, что Вы здесь, глава ПУУКа - Великий наш Двуполовинус Уко, И пусть же осеняет нас всегда Прекраснейшая Ваша борода!
Потому что у него седая бородища — во, как два крыла! Он потом подозвал меня и говорит: "Юноша, у вас талант. Заходите как-нибудь в гости, поговорим о музах…" Ну, я не заходил, конечно, стеснялся. А теперь можно попробовать.
Да, в самом деле удача не оставляла Авку! Может, и правда до встречи со Звенкой не так уж далеко?
— Идем скорее!
Лучик с готовностью поднялся. По луговой траве они зашагали к синевшему вдали городу. Но почти сразу Авка спохватился:
— Ох… А как я с таким синяком-то? Что скажут люди в вашем городе?
— Скажут: герой! Когда узнают, что это ты зажег солнце! — Во время беседы они незаметно перешли на ты.
— А не попадет? — поежился Авка.
— За что?
— Мало ли… Раньше тоже зажигали. А их за это на костер или в темницу… — Авке вспомнились кое-какие факты из уроков истории.
— Не попадет. Наоборот, будут прославлять и благодарить… Хотя…
— Что? — испугался Авка.
— Если бы даже и то, чего ты боишься… Страдания облагораживают человеческую жизнь.
Авка сказал, что не хочется ему облагораживаться таким способом. Некогда это, и вообще…
— И все-таки я тебе завидую, — вздохнул Лучик.
— Нашел чему…
— Да я не про костер и темницу, а про те страдания, которые уже есть. Из-за Звенки. Мне бы такие! Любовные муки поэту во как нужны, а их у меня еще ни капельки не было… Да и вообще никаких…
— Совсем никаких страданий? — посочувствовал Авка.
— Только мелочь всякая. Например, объяснение с папой, когда он узнал про переэкзаменовку по математике… Правда одно серьезное страдание имеется, но я уже притерпелся. Потому что никуда не денешься…
— А… какое оно? — осторожно сказал Авка.
— Ты ведь и сам видишь…
— Ничего я не вижу! Где оно?
— Посмотри на меня как следует.
— Ну… смотрю. И что?
— Разве у меня поэтическая внешность?
— А разве нет? И прическа, и бант…
— При чем тут бант! Поэты должны быть стройные, с талией, а я… Девчонки меня зовут "Пу-Пу". То есть "Пуня-пупсик"…
Лучик и правда был кругловат. Не только лицом, но и телом. Пухлые формы слегка распирали тесный костюмчик. Но Авка деликатно утешил нового приятеля:
— Не переживай. По-моему ты вполне…
— "Вполне" от слово полный…
— Я не это хотел сказать!
— Что ни говори, а все равно… Да я сам виноват! И здешние законы природы. Ты погляди вокруг внимательно!
Авка и без того заметил, что природа здесь с причудами. Например, он пускал на ходу Пуниным зеркальцем зайчиков — по траве, про кустам — и эти солнечные блики превращались в желтых бабочек. Неподалеку прошли две ярко-зеленые коровы. Вокруг летали круглые, плохо различимые предметы — похожие на блюда с бутербродами и большие полупрозрачные тыквы. Авка почти не удивлялся. Мало ли что бывает в незнакомом мире. И, к тому же, такое ощущение, будто ты во сне.
Лучик щелкнул пальцами. Перед ним и перед Авкой повисла в воздухе большущая глиняная миска с поджаристыми пирожками. У Авки моментально побежали слюни.
— Бери уж, — вздохнул бедный Пу-Пу. — Все равно пропадать.
— Почему? — перепугался Авка. Он уже успел надкусить изумительный пирожок с малиновым вареньем.
— Да не тебе, а мне… Мучная пища мне полностью про-ти-во-по-казана. А я не могу удержаться. Пончики и плюшки люблю так же, как стихи. И стоит о них подумать, как миска или поднос — нате вам, перед носом.
— И каждый так может?!
— Не каждый, а у кого яркое поэтическое воображение. Но у меня-то оно как раз такое…
"Плохо твое дело", — подумал Авка (не забыв при этом сжевать второй пирожок; он ведь завтракал-то давным давно, в другом мире).
