Голодный раб с жадностью пожирал еду Ана, состоящую из гирлянды высушенной рыбы.
– Хватит! – остановил его «Дельфин». – Нельзя много есть в твоём истощённом состояние и постоянных голодовок, и потом мы не знаем, а сколько ещё времени пробудем в открытом море?
– Пить! – взмолилось костлявое привидение.
– Только три глотка! – приказал Ан и подал ему полупустую амфору. Раб покорно хлебнул из горлышка живительную влагу.
Чёрная ветреная ночь, как вещий бог Посейдон, выбирал один путь и гнал переполненный каяк к северной звезде. Где-то вдали сын Посейдона Тритон играл на трубе из раковины, вызывая грозную бурю. Но поднял Посейдон острый трезубец, махнул им и успокоились волны, бережно несся в своих могучих ладонях хрупкое судёнышко. Вырвался раб на свободу, но слишком рано возрадовался вольному воздуху, ведь за ним сразу устремилась погоня, и дико устал беглец от преследующей смерти. Тут же сломленный упал на днище и заснул, прижимая к груди драгоценный сверток с монетами. А привычный «Дельфин» умело управлял парусом, стойко проводя бессонную ночь, ведя корабль точно по велению Посейдона.
«Убить бессильного бывшего раба и овладеть его золотым богатством?» – подумал «Дельфин». Но глянув на спящего несчастного, со старыми и свежими шрамами и рубцами, проведённого всю жизнь в неволе, тавром вдруг одолело сострадание к обделенному счастьем человеку. «Пусть живёт беглец со своими монетами, ведь на «Большом брате» в гроте у меня спрятано несметное богатство, которое хватит мне на долгие годы, даже на всю жизнь. А лодка точно по желанию Богов возвращается в «Залив сокровищ», где я и найду этот драгоценный клад».
А раб только делал вид, что крепко спит, сомкнув глаза, сам он, находясь в полудрёме, через полу прикрытые веки настороженно следил за «Дельфином», сильного и мощного по сравнению с ним. Его рука тайно сжимала кинжал под лежащим телом. И он был готов к внезапной коварной и подлой атаке хозяина парусной лодки. А золотые монеты в сумке на груди словно грели его от предстоящей радостной жизни богатого и свободного гражданина. Только где он найдёт своё счастливое и мирное пристанище? Скорее бы вступить на твёрдую землю! Так мечтал вырвавшийся смельчак из кабалы. Сейчас он беззвучно шептал молитвы и просил Посейдона о помощи. Обращался бывший раб к божеству, окружающих Посейдона, к вещему морскому старцу Нерею.
– Славный Нерей, ты ведающий сокровенными тайнами будущего, тебе чужды ложь и обман, открой мне правду моих завтрашних дней?
В ответ вокруг лодки весело плещутся юные нереиды, пятьдесят прекрасных дочерей Нерея, блистая красотой. Дружной вереницей выплывают они из пучины моря, взявшись за руки, хороводом играя в серебряной пене. Плеск волн и чудного пения отражаются эхом прибрежных скал. Нереиды приносят удачу и дают мореходу счастливое плавание.
Словно объятый одной мечтой, «Дельфин» тоже молился греческому Богу Посейдону, выпрашивая у него удачное плавание. О греческом Боге рассказал ему капитан Атрид. Ведь колебатель земли Посейдон влюбился в дочь вещего старца Нерея, в прекрасную Амфитриту, водившей чарующий хоровод со своими сёстраминереидами. Он хотел увести её на своей колеснице. Но красавица укрылась у титана Атласа, державшего на широких плечах небесный свод. И долго искал Посейдон потерянную возлюбленную, пока её убежище не показал дельфин. За оказанную услугу Посейдон поместил дельфина в число небесных созвездий. Посейдон сумел похитить у атласа нежную нереиду Амфитриту и женился на ней. А тавр Ан стал гордиться подвигом отважного дельфина, сияющего звездным силуэтом, ведь у него было прозвище морского героя. И вспомнил Ан, по кличке «Дельфин», о своей любимой Феле, ожидающей и волнующейся за ним в скалистом гроте, а Посейдон с Амфитритой обитали в подводном дворце, окружённый сонмом морских божеств, послушных его воле. И послал Ан воздушный поцелуй Феле, чтобы она не беспокоилась о его долгом и необъяснимом отсутствии, когда ветер «Аполлоний» погнал его лодку к северной звезде, в Тавриду.
Луна царица ночного света блистала белым серебром пены в бегущих волнах, где, будто любовницей, качалась одинокая лодка Ана, сопровождаемая дельфиньим ныряющим сообществом. Умные рыбины играли, кружились и веселись рядом с плывущим посланцем земли. Ан, прозванный «Дельфином», навсегда побратался с морем и плескающими артистами водного пространства, радостно чувствовал свою привязанность, переходящую в близость, и даже родство с дельфинами.
Эта бессонная ночь, обведшая теневым кольцом глаза Ана, ещё сильней зажгла воспоминания таврского моряка о ласковом и любимом лике Фелы, ведь он страстно возлюбил её сердцем и ясным умом. А звёздный дельфин, как алмазный венец, соединял их Великое взаимное чувство небесным силуэтом сияния.
Утром в синеве моря и алого неба блеснула золотая искра земли, словно оброненная громовержцем Зевсом.
– Мы спасены, впереди берег! – счастливо воскликнул Ан, обращаясь к дремавшему сбежавшему спутнику, неловко повернувшемуся и тавр увидел у него зажатый нож в руке.
«Надо быть начеку с человеком-бедой, бдительно берегущему свои монеты, и быстрее высадить его, пока он не станет избавляться от меня». – Подумал «Дельфин» и ближе пододвинул к себе копьё.
– Мужайся, корабельщик бывалый, и будь начеку от коварства подобранного раба! – Прошептал себе капитан-тавр, впервые пересекшему под парусом Понт Негостеприимный.
– Благодарю тебя, моряк благородный, за избавление от смерти! Словно дыханием твоим сильным и свежим был надут парус, принёсший нашу лодку в солнечную страну!
– Не верь глазам своим уставшим и увиденный нож у раба – это зрительный обман, уж очень искренне он высказывает своё благодаренье за спасенье. – Почему-то счастливо успокоил себя «Дельфин».
К вечеру лодка подошла к родимому берегу Ана, где стояла деревня «Ракушка», и он был там ещё недавно правителем. Только Ан подумал высадиться на землю, и вернутся к своему положению, как в памяти и в глазах восстал пленительный образ Фелы, которой он не мог изменить и бросить её одну, ведь любимая жена ждала ребёнка, а «Дельфин» станет счастливым отцом.
Хорошо зная все закоулки и изгибы прибрежного рельефа, «Дельфин» завёл лодку на веслах в укромное место и высадил беглого пассажира, предварительно получив плату в несколько золотых монет.
– Счастливой дороге спасенный незнакомец, я даже имени твоего не узнал?
– А я давно позабыл своё имя, только кожаной плёткой по кровавой спине обращались ко мне!
– Тогда буду помнить тебя под именем Плётка! – И они расстались.
На ночлег «Дельфин» отогнал свою лодку к острову «Большой брат», где утром решил найти свои спрятанные сокровища.
Возвращение к Синопу, где ждала жена Фела и теперь новый родной дом, произошло быстро. Дул восточный ветер «левант» и «Дельфин» умело управлял своим раздутым парусом, лодка лихо скользила по певучим волнам. Это нереиды играли и скользили рядом, принося удачу. И вдруг «Дельфин» вспомнил о таврской Деве, ещё недавно он неистово поклонялся богине, и она покровительствовала его жизни и всем пиратским делам. Явилась Величественная и Возвышенная Дева в белом облаке, замершим тонким шёлком над синим Понтом. Её священный образ и светозарные черты поразительно сияли схожестью с его возлюбленной Фелой, о ней моряк постоянно думал, а теперь увидел и любовался в Божественных небесах. Внезапно с высоты зазвучала торжественная песня, и вторили гимну золотые струны кифары бога. Вокруг разлились потоки яркого солнечного света. Зацвело и засверкало море. И раздался плач дитя. Всё в орбите дня и небо, море, птицы и рыбы ликовали вместе с «Дельфином», ведь у него в этот чудный миг родился сын. Весёлый и добрый ветер принёс моряку радостную весть.
