Закутываясь в плащ, Елена намеренно вторглась в личноепространство Стефана, даже в этот момент стоявшего неподвижно и молчаоценивавшего красоту тяжелых бархатных складок, струящихся вдоль ее тела напол. Вплотную подойдя к Стефану, она внимательно осмотрела массивный комодкрасного дерева у окна.
На комоде лежал зловещий на вид кинжал с рукояткой изслоновой кости, и стояла изящная агатовая чаша в серебряной оправе. Там такжеоказалась золотая сфера с чем-то напоминающим циферблат, а также несколько золотыхмонет.
Елена взяла одну из монет. Отчасти ей было интересно, аотчасти она желала досадить Стефану, которого, безусловно, должна была задетьбесцеремонность, с какой она трогала его вещи.
– Что это такое?
Стефан выдержал долгую паузу и лишь затем ответил:
– Золотой флорин. Венецианская монета.
– А это?
– Немецкие часы-кулон. Конец пятнадцатого столетия, –рассеянно ответил юноша. Затем добавил. – Послушай, Елена…
Прежде чем он успел продолжить, Елена протянула руку кнебольшому железному ларцу с крышкой на петлях:
– А это что? Он открывается?
– Нет! – У Стефана были поистине кошачьи рефлексы – его рукамгновенно хлопнула по ларцу, удерживая крышку. – Это личная вещь, – со страннымнапряжением в голосе сказал он.
Елена с неудовольствием заметила, что ладонь Стефана спредельной аккуратностью коснулась только выпуклой металлической крышки, но неее руки. Тогда она подняла пальцы, и юноша тут же убрал руку.
Гнев вспыхнул с новой силой, и Елена не могла большесдерживаться.
– Осторожно, – свирепо процедила она. – Не прикасайся комне, а то заразишься.
Стефан отвернулся к окну.
И все же, отстранившись от Стефана и вернувшись в центркомнаты, Елена почувствовала, что он внимательно наблюдает за ее отражением. Ивдруг девочка поняла, какой она ему в этот момент предстает: светлые волосырассыпались по черноте плаща, белая рука удерживает бархат у горла.Разгневанная принцесса, расхаживающая по своей башне.
Елена наклонила голову, чтобы взглянуть на люк в потолке, иуслышала негромкий, но отчетливый вздох. Когда она повернулась, пристальныйвзгляд Стефана был сосредоточен на ее обнаженном горле; в глазах у него застылостранное выражение. Однако в следующий миг лицо парня словно застыло, и онотвернулся.
– Пожалуй, – хрипло выговорил Стефан, – Мне лучше проводитьтебя домой.
В этот момент Елене захотелось причинить ему боль, заставитьиспытывать такие же скверные ощущения, какие охватили ее. Но она также хотелазнать правду. Елена устала от этой дешевой игры, устала составлять сложныесхемы, без конца планировать и пытаться угадать мысли Стефана Сальваторе.Поэтому ужасным и одновременно чудесным облегчением для нее стали невольнослетевшие с ее языка слова, которые так долго вертелись в голове:
– За что ты меня так ненавидишь?
Стефан пристально на нее посмотрел. На мгновение показалось,будто он просто не в силах подобрать слова. Но затем он четко произнес:
– Я вовсе тебя не ненавижу.
– Ненавидишь, – сказала Елена. – Я знаю, не очень… не оченьвежливо так говорить, но мне наплевать. Я знаю, я должна быть благодарна тебеза то, что сегодня вечером ты меня спас, но мне и на это тоже наплевать. Явовсе не просила меня спасать. Между прочим, я даже не знаю, почему ты вообщеоказался на кладбище. И я совершенно не понимаю, почему ты так поступил,особенно учитывая те чувства, которые ты ко мне испытываешь.
Качая головой, Стефан негромко выговорил:
– Я не испытываю к тебе ненависти.
– С самого начала ты избегал меня так, как будто я… не знаю,прокаженная. Я пыталась вести себя дружелюбно, а ты швырнул мне это дружелюбиепрямо в лицо. Разве джентльмен так поступает, когда кто-то пытается егопоприветствовать?
Стефан опять пытался что-то сказать, но Елена несласьдальше, не задумываясь:
– Ты раз за разом публично мною пренебрегал, ты на глазах увсех унижал меня в школе. Ты и теперь словно не желаешь меня замечать, еслитолько это не оказывается вопросом жизни и смерти. Что только так я могувытянуть из тебя хоть словечко? Только когда кого-то чуть ли не убивают? И дажесейчас, – горестно продолжила Елена, – даже сейчас ты не хочешь, чтобы яоказывалась рядом с тобой. Что ты за человек, Стефан Сальваторе, что ты такживешь? Почему тебе приходится обставлять себя стенами, чтобы другие люди заних не проникли? Почему ты не можешь никому доверять? Что с тобой, в самомделе, такое?
Теперь Стефан молчал, отвернувшись от Елены. Она на быстроперевела дух, расправила плечи и повыше подняла голову – даже несмотря на то,что в глазах у нее блестели слезы.
– И что такое со мной, – добавила она, уже чуть потише, –что ты даже не можешь на меня смотреть, зато вовсю позволяешь Кэролайн Форбс затобой увиваться? По-моему, хотя бы это я все-таки имею право знать. Ладно, ябольше никогда тебя не потревожу и даже не заговорю с тобой в школе, но, преждечем я отсюда уйду, я хочу узнать правду. Скажи, Стефан, за что ты так меняненавидишь?
Стефан медленно повернулся и поднял голову. Его смертельногрустные глаза смотрели в никуда, и в Елене словно что-то перевернулось от тойболи, отражение которой она увидела на его лице.
Голос Стефана по-прежнему остался выдержанным – но где-то насамой грани. Елена явственно слышала, какие отчаянные усилия требуются юноше,чтобы говорить ровным тоном.
– Да, Елена, – произнес Стефан, – думаю, у тебя есть правознать.
Тут он посмотрел ей прямо в глаза, и она подумала: «Неужеливсе так скверно? Что может быть хуже?»
– Я не испытываю к тебе ненависти, – продолжил юноша,тщательно, раздельно произнося каждое слово. – Я никогда тебя не ненавидел.Просто ты… ты мне кое-кого напоминаешь.
Елена оказалась захвачена врасплох. Она ожидала чего угодно,только не этого.
– Я напоминаю тебе какую-то знакомую?
– Да, знакомую, – тихо подтвердил Стефан.
– Но, – медленно добавил он, словно втайне недоумевая, – насамом деле ты совсем другая. Она действительно на тебя походила, но былахрупкой, нежной. Уязвимой. Как внутри, так и снаружи.
– А я не такая.
