щекотать? – спросил он смиренно.
Я скрестила руки на груди.
– Целовать, разумеется!
Он не преминул последовать совету…
– Что ты о них думаешь? – поинтересовался муж, глядя в потолок и закинув руки за голову. От его недавней безупречности не осталось и следа.
– О ком? – попыталась увильнуть я, поскольку разговор приобретал нежелательный оборот.
– О Кларках, – подтвердил он мои наихудшие предположения.
Нет темы более опасной, чем родственники мужа. Если жена неодобрительно отзовется о ком-то дорогом сердцу благоверного, это может вызвать его гнев. Если похвалит того, кто посмел отшлепать его в детстве или претендовать на наследство какой-нибудь общей тетушки уже в более сознательном возрасте, также может навлечь на себя громы и молнии.
Словом, не тема, а зыбучие пески и страшные топи.
– Я полагаюсь на твое мнение, – попыталась было увильнуть я и устроилась у него под мышкой.
– Мэри, – хмыкнул он, обнимая меня, – не увиливай. Речь идет об убийстве. И твоя проницательность будет очень кстати.
Я заколебалась. Нельзя полагаться на извечное: «Говори как есть, я не обижусь». Мало кто способен в самом деле не обидеться.
– Мои суждения могут быть обманчивы. Нельзя судить о людях по первому впечатлению.
– Неважно, – он отмел этот аргумент с легкостью. – Нам ведь надо с чего-то начинать.
Под таким нажимом я сдалась. Поерзала, устраиваясь поудобнее.
– Хорошо, раз ты настаиваешь. С кого начнем?
– Давай по старшинству. Питер, Маргарет, Кларисса, Сирил, Тереза, Линнет, – перечислил Этан. – Погоди, Сирил не в счет, он ведь приехал только вчера. Итак, что ты думаешь о Питере?
– Добрый малый, – ответила я, не задумываясь. – Типичный сельский сквайр, увлеченный своими племенными коровами, фермерами, налогами и прочими местными заботами. Все, что вне его небольшого мирка, для Питера практически не существует.
– Не думаю, что он заметит даже смену королевской династии, – согласился муж. – Маргарет?
– Поглощена домашними делами и благотворительностью. Сдержанная, благожелательная, но в ней чувствуется внутренний стержень. Идеальная жена для Питера. Не слишком опекает мужа, но и не позволяет ему совсем одичать.
Этан одобрительно кивнул.
– Кларисса?
– Капризна и эгоистична. Привыкла ни в чем себе не отказывать, любит дорогие вещи и безделье.
– И мужское внимание, – дополнил Этан, хмыкнув. Очевидно, Кларисса не преминула использовать на нем свои чары. Он посмотрел на меня лукаво. – Она все еще достаточно красива, чтобы не испытывать в нем недостатка.
– По-настоящему в этой семье красив Сирил, – заметила я и была вознаграждена легким облачком, которое легло на чело мужа. Не стоило ему меня дразнить! – Красив и талантлив, хоть и несдержан на язык.
Этан помолчал.
– Ты заметила, что у него сбиты костяшки пальцев? Думается, не все разделяют твое мнение относительно его красоты и таланта.
– Это завистники! – сказала я с жаром и не выдержала, рассмеялась. – Дорогой, не ревнуй. Я люблю только тебя.
Он нахмурился и сурово пообещал:
– Будешь дразнить – защекочу!
– Боюсь, боюсь. – Я шутливо подняла руки, но тут же посерьезнела. – Знаешь, меня не отпускает чувство, что легкомыслие Сирила напускное.
– Согласен, – кивнул муж. – Кто там у нас остался? Две одинаково скучные старые девы?
На этот счет у меня имелось собственное мнение.
– Знаешь, – сказала я медленно, – Тереза, пожалуй, и впрямь скучновата. Старик выпил из нее все соки. А вот Линнет не так проста…
Стук в дверь не дал мне закончить.
– Входите, Лиззи! – разрешил Этан, набросив на нас покрывало, дабы не шокировать целомудренную горничную.
Дверь, однако, осталась закрытой.
– Это Линнет, – после паузы донеслось снаружи. – Можно войти?
Мы с Этаном удивленно переглянулись. Часы над камином показывали четверть девятого. Странное время для визитов, тем более в супружескую спальню!
– Минуту, – попросил он громко, выбрался из постели и принялся одеваться.
Пришлось последовать его примеру.
Утренний туалет занял у нас не минуту, а добрых десять. Линнет покорно дожидалась в коридоре.
– Что-то случилось? – первым делом спросил Этан, впустив ее в комнату.
Девушка качнула головой. Сегодня она выглядела куда лучше, лишь покрасневшие и чуть припухшие глаза выдавали бессонную ночь. Распущенные по плечам волосы очень ей шли.
– Я должна кое-что вам рассказать.
– Это настолько срочно? – усомнился Этан, жестом предлагая гостье кресло у окна. – Хотите кофе?
– Нет, спасибо. Я уже позавтракала. Не то чтобы срочно, просто… – Она подняла взгляд. – Мать любит поспать подольше, так что по утрам я предоставлена самой себе.
– Мы внимательно вас слушаем, – заверил Этан, наливая мне кофе.
Я кивком его поблагодарила и приготовилась слушать.
– Деда я не любила, – начала она, сложив руки на коленях, обтянутых дешевыми чулками уродливого темно-коричневого цвета. Такие же практичные – читай, кошмарные – стоптанные туфли без каблука довершали картину.
Тон у нее был такой, будто речь шла о погоде или видах на урожай.
– Вряд ли хоть кто-то его любил… – пробормотала я и под укоризненным взглядом Этана стушевалась. – Простите.
– Он был старым жирным пауком, который высасывал жизнь изо всех вокруг. Не представляю, как дядя Питер и тетя Маргарет с ним жили. Мы приезжали раз в несколько месяцев, и то… – Линнет провела рукой по лбу. – Хотя в последнее время дед требовал от матери приезжать чаще.
– Требовал? – повторил Этан, постукивая пальцами по столу.
Серые глаза Линнет сверкнули.
– Дед умел заставить людей поступать так, как нужно ему. Он шантажировал мою мать.
Потрясающее заявление!
Мы с Этаном переглянулись, и он жестом предоставил мне вести беседу. Девушкам легче откровенничать с женщинами, а не с мужчинами и тем более полицейскими.
– Неужели она дала повод для шантажа? – поинтересовалась я осторожно.
– Вы плохо ее знаете, – отозвалась Линнет, поглаживая пальцем чуть заметную штопку на юбке. При том, что ее мать носила шелковые чулки и пользовалась самой дорогой косметикой! – Мама пойдет на что угодно ради привычного комфорта.
С этим я не могла не согласиться.
– И на что она пошла?
Линнет сжала кулаки.
– Мой отец был брокером, – сказала она, кажется, без всякой связи с предыдущим. – Очень успешным. Дела у него шли прекрасно, пока он не влюбился в мою мать. Она была намного младше, красивее и… Думаю, он потерял голову.
– С мужчинами это случается, – пожала плечами я и глотнула кофе.
– Да, но… Она мечтала о приемах, яхтах, драгоценностях. Короче говоря, обо всем том, чего он не мог себе позволить.
– Дайте угадаю. Он стал ввязываться в сомнительные сделки? Разумеется, мы не ждем от вас подробностей.
Линнет кивнула, разглядывая свои пальцы с коротко обрезанными ногтями без следа маникюра.
– Мне было почти четырнадцать, когда он умер. – Она покусала губу. – Отец подстроил все так, чтобы выглядело как несчастный случай при обращении с оружием. Но я уверена, что это не так.
– Страховка? – предположил Этан понимающе.
Линнет кивнула.
– При самоубийстве мы бы ничего не получили. А так матери досталась сумма, которой вполне хватало на жизнь и кое-какие приятные мелочи… Ненавижу ее!
Я подавилась кофе, потрясенная этим взрывом чувств. А казалась такой забитой, покорной!
– Почему? – спросил Этан тихо и подал мне чистый носовой платок.
Она сжала пальцы так, что казалось, будто костяшки вот-вот прорвут тонкую кожу.
– Отец умер из-за того, что потворствовал ее прихотям. А ей хоть бы хны. Получила страховку
