Фантарина Леони? Откуда взялась... а главное – куда потом делась?
– Куда делась – не знаю. Я был на ее допросе. Она ревела в голос, глаза раскраснелись, волосы растрепались. Но все равно бросалась в глаза ее красота – грубая, чувственная. Ей задавали вопросы, а она, от ужаса ничего не слыша, кричала одно и то же: да, она была ночью с Джироламо, но ничего не крала, не слышала ни про какой сундучок! Халфатийский чародей подтвердил: она не лжет!
– Вот как! А спросили ее, случайно ли она уступила сеору Джироламо именно в эту ночь? Или кто-то приказал ей увести гвардейского офицера из каюты?
– Вы думаете?..
– Да, я думаю, ее наняли, чтобы соблазнить Каракелли. И не объяснили, зачем это надо. Она не знала про сундучок, поэтому ей не пришлось лгать на допросе... Вы сказали, что ее и часового приговорили к плетям с заменой штрафом? Велик ли был штраф?
– Не знаю. Судьи назначают сумму в зависимости от тяжести проступка.
– Но обычно сумма очень высокая, верно? Часовой не смог заплатить – и лег под плети. А у женщины нашлись большие деньги, чтобы откупиться.
– Так вы, сударь, хотите найти Фантарину Леони?
Дик ухмыльнулся:
– Нет. Зачем? Фантарина Леони знала мало, иначе рассказала бы все на допросе. Красивая баба, которую пустили в дело, как швыряют козырную карту поверх расклада. Нет, я буду искать женщину, которая, надеюсь, сумела узнать больше...
Дик выдержал паузу, обвел взглядом слушателей. И закончил твердо:
– Я буду искать Фантарину Тоцци!
Все ахнули.
– Что это значит, сударь? – строго спросил диль Фьорро.
– Когда-то в букинистической лавке мне попалась великолепная рукописная лоция, принадлежащая двум контрабандистам. Сначала – Ригардо Тоцци, потом – его сыну Лодовико. Хозяин лавки сказал, что лоцию ему продала вдова повешенного Лодовико. Последняя страница по традиции предназначена для семейных записей: свадьбы, рождение детей, смерти родственников. Лоция, видимо, начала составляться уже после рождения у Ригардо сына, потому что на «семейной страничке» только две записи. Первая... не помню точную дату, но где-то лет шесть назад. Сделана рукой Ригардо: «Совершилась свадьба Лодовико и Фантарины Тоцци, да пошлет им Лаина Ласковая побольше детей!» А вторая запись – меньше чем через полгода, рукой Лодовико: «Скончался от простуды Ригардо Тоцци. Да будет Гергена добра к его душе!» Я, помнится, подумал: вот, только что женил сына, мечтал о внуках...
– И вы думаете, – в волнении перебил капитана сеор Антанио, – что жена Лодовико – та самая женщина, которая... – У диль Фьорро перехватило дыхание.
– Почему бы и нет? Представьте себе: через несколько лет после похищения сундучка Фантарина Леони встретилась с Лодовико и устроила ему скандал. Мол, втянул меня в преступление, не сказал ни про какие ценности, заплатил ерунду – да и та ушла, чтобы от порки откупиться... А потом... Или она его шантажировала, или между ними и впрямь вспыхнула любовь. И они сыграли свадьбу. А жена – не случайная потаскушка, нанятая, чтобы задурить голову идиоту-гвардейцу. Женам рассказывают многое.
– Может быть, Лодовико рассказал ей, где спрятал сокровища! – всплеснула руками Лита.
– Не думаю, что вот это Лодовико сказал жене, – негромко ответил Маркус Тамиш.
– Почему? – не поняла Мара.
– Потому что Фантарина была пастушкой. Из наших, из небоходов. Значит, знала цену рукописной лоции, созданной трудами двух поколений. Мара, – обернулся старик к спандийке, – попадись тебе, дочка, такая лоция – понесла бы ты ее в книжную лавку?
– Еще чего! – вскинулась Мара. – Я бы с капитанами-небоходами потолковала – кто больше даст? – Тут девушка запнулась и неуверенно продолжила: – Хотя... это уж как нужда припрет. Если капитанов-небоходов до горизонта не наблюдается, а деньги позарез нужны... тогда и в лавку можно.
– Ага, верно! – Бенц на лету поймал мысль. – Нужда ее приперла!.. Либо она не знала, где сокровища, либо знала, да руки коротки достать... словом, буду искать Фантарину Тоцци. Для начала махну в Белле-Флори, поговорю с тем книготорговцем...
– Как – в Белле-Флори?! – всполошилась Лита. – Тебе нельзя! Ты же государственный преступник!
Капитан небрежно отмахнулся от этих слов.
Снова поднялся на ноги Райсул. Только что сидел, серьезный и сосредоточенный, о чем-то крепко размышляя. А тут вдруг полыхнул взглядом, сверкнул белыми зубами:
– Не надо Белле-Флори! Не надо торговца! – В голосе его явственнее обозначился халфатийский выговор. – Меня спроси, капитан, меня! Райсул вспомнил, да!
– Кажется, у нас сегодня день невероятных совпадений, – шепнул невесте Анри деу Родьер. Та молча кивнула.
– Ну, спрашиваю... – протянул капитан. – Что ты вспомнил?
– Прошлое лето... ночевали на реке... как ее, в Джермии... название, как будто ворона каркнула...
– Крекрен, – подсказал Хаанс.
– Так! Она! Там пристань, город, дорога. Там стоял халфатийский караван. Я отпросился к землякам. Поговорить. Ты отпустил, капитан.
– Помню, было такое, – кивнул Бенц.
– Я соседа встретил. Майрида. Вино пили, разговаривали. Он сказал: хозяин каравана – Усман, сын Усена. Богатый, да! Майрид сказал: в Иллии Усман себе бабу нашел, домой везет, в Байхент. Красивая, да! Груди как тыквы, глаза как у буйволицы. Звать Фантарина Тоцци, да!
И оглядел слушателей, довольный произведенным впечатлением.
Все онемели.
Наконец сеор Антанио взял себя в руки и произнес с глубоким разочарованием:
– Вот, капитан, и оборвалась ваша ниточка. Если вдова Лодовико Тоцци действительно отправилась в Халфат, она теперь недосягаема для нас.
– Почему? – удивился Дик. – Это же не владения Гергены Гостеприимной. Я сказал, что доберусь до этой вдовушки! Халфат так Халфат!
ОЖЕРЕЛЬЕ-II. «СЪЕДЕННАЯ ШЛЯПА»
Выходи в привольный мир!
К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина – трактир.
Нам пивная – божий храм.
Ночь проведши за стаканом,
Не
