в восьмимесячном полете к Меркурию читать тоже хотелось не многим. Тиражи падали. Редактор все чаще намекал, что скоро «По следам «Альфа Ориона» урежут с пяти разворотов до двух, а может, и вовсе до одного. Диме были нужны сенсационные открытия и впечатляющие снимки.
Но Эдик не торопился. Каждый день он радовался новым достижениям «Осьминожки». Проходимость робота была на высоте, льда он собирал много, очищал его хорошо, отвозил на хранение быстро. Первого из четырех аккумуляторов хватило на всю неделю, так что навещать его нужно было не чаще, чем раз в месяц. Переделывать ничего не пришлось. Эдик внес в конструкцию лишь одно небольшое дополнение: Никита посоветовал снабдить робота фонарем.
– Так будет легче искать его в темноте, – справедливо заметил он.
В результате во лбу у «Осьминожки» появился огромный сияющий глаз.
Но неделя прошла. Как ни тяжело было Эдику расставаться со своим механическим другом, больше тянуть он не мог. Зарядил разряженный аккумулятор, еще раз проверил настройки, на всякий случай перезагрузил компьютер.
– Немного поспим и двинемся дальше, – наконец объявил он.
Дима возликовал.
– Куда поедем?
– На юго-восток. Может, успеем добраться до Пантеона, пока он не вышел из тени. Если наши карты верны, Аполлодор[19] сейчас как раз на восточной границе терминатора. Солнце там только восходит. Будет не так темно, и мы сможем спокойно поработать пару дней, пока поверхность не разогреется. Заодно посмотрим, так ли хороши наши солнечные панели, как обещал Саша. «Осу» не мешало бы подзарядить.
Глава 20
Равнина Жары
К равнине Жары решили добираться лётом. В баках оставалось немного топлива. Его хватило бы на то, чтобы еще пару раз обогнуть Меркурий, а значит, и на то, чтобы спокойно долететь в любую точку планеты, отработать положенный срок и вернуться в кратер Прокофьев. А там можно и подзаправиться добытой «Осьминожкой» водой, а заодно проверить, как работает установка для производства топлива. Так рассуждал Эдик, прорабатывая маршрут на ближайшие несколько дней.
Сразу опускать «Осу» на дно огромного кратера с диаметром в треть диаметра самой планеты он не стал. Припарковал посадочный модуль к северу от равнины, на одной из плоских вершин окаймляющих ее гор. Отсюда открывался отличный вид. Мрачная серая пустыня с белыми, черными, коричневыми и даже серебристыми пятнами тянулась до самого горизонта. Одна ее сторона купалась в лучах восходящего Солнца, другая терялась в темноте суровой меркурианской ночи. Борозды Пантеона, освещенные лишь наполовину, в самом деле напоминали гигантского паука, раскинувшего свою паутину и притаившегося в ожидании добычи. Разбросанные повсюду кратеры чернели, будто попавшие в сеть мухи. С востока на равнину наползали длинные тени. Над вершинами гор Жары поднималось большое – вдвое больше, чем на Земле, – белое Солнце. А небо по-прежнему оставалось черным.
Высокогорный пейзаж, окружавший «Осу», казался не менее интересным, хотя и не менее мрачным. Повсюду на выжженном Солнцем песке лежали обломки серо-коричневых скал. В глаза бросались десятки кратеров разных размеров. Некоторые – идеально очерченные, другие – наполовину разрушенные более мелкими кратерами. Даже на небольших камнях можно было заметить крохотные воронки. Далекие вершины скомканных гор походили на персонажей из детских сказок: порой забавных, порой жутковатых.
– Я же говорила: мы найдем более подходящее место для нашего флага, – улыбнулась Настя и нежно погладила длинный футляр, стоявший рядом с ее креслом.
– Это только тебе могло прийти в голову воткнуть его посреди вечной мерзлоты вечной полярной ночи, – подхватил Дима, покосившись на Никиту. Тот стоял перед центральным иллюминатором и молча смотрел наружу через затемненное светофильтром стекло.
– Надеюсь, никто не возражает, если флаг Квадрантиды на Меркурии подниму я? – улыбнулась Настя.
– Конечно я возражаю, – отозвался Никита. – Но вынужден промолчать: боюсь оказаться в меньшинстве.
– Промолчать? – Настя состроила гримасу, и пока она не придумала очередную колкость, Эдик поспешил увести разговор в сторону.
– Можете готовиться к выходу, – посоветовал он.
– Тогда мы пойдем, – тут же подскочил Дима. Ему не терпелось поскорее оказаться на поверхности и начать съемку.
– Почему это вы? – возразил Никита.
– Потому что Настя идет с флагом, а я должен ее сфотографировать.
– А я должен работать.
– Если хотите, идите втроем, – вставил Эдик.
– А ты? – Никита посмотрел на него.
– Я останусь. Мне есть чем заняться.
Ультрамариновый флаг Квадрантиды ярким пятном заиграл на фоне однообразного меркурианского пейзажа. Настя вкрутила древко в центре небольшой возвышенности шагах в пятидесяти от «Осы», бережно расправила полотнище. Оно некоторое время дрожало, будто от слабого ветра, потом замерло.
– Подумать только, – пробормотала она. – Мы улетим, а кусочек Квадрантиды останется. Наш флаг простоит здесь целую вечность.
– Хватит уж сентиментов, – Никита протянул ей контейнер для образцов. – Солнце жарит. Еще немного, и мы не сможем работать.
Пока они собирали пробы грунта, Дима бродил по кругу. Сперва он щелкал «Осу», повернувшую к Солнцу свои прямоугольные крылья, потом – работавших неподалеку космонавтов: на фоне гор, на фоне «Осы», на фоне черного неба… Затем приблизился к обрыву и стал фотографировать равнину Жары. Кадр за кадром, километр за километром. Спустя час к нему подошел Никита:
– Не надоело? Можно подумать, ты собираешься составить собственную карту Меркурия.
– Почему бы и нет? – Дима развернул фотоаппарат и снял геолога крупным планом.
– Пора двигаться дальше, – отмахнулся Никита.
Космонавты вернулись на корабль. Эдик хотел ехать на запад, спуститься с гор, обогнуть равнину Жары и продолжить путь, постепенно забирая южнее и немного опережая восходящее Солнце.
– Я предложил бы другой вариант, – Никита склонился над картой. – Если мы пойдем так, как ты говоришь, борозды Пантеона не захватим.
– Да, – согласился Эдик. – Но они и отсюда неплохо видны.
– Это то же самое, что посмотреть на борщ со стороны, – покачал головой Никита.
– Хорошо. Можем спуститься с гор и пройти здесь, – Эдик провел линию поперек равнины Жары ниже кратера Навахи.
– Так тоже не годится: этот маршрут займет не меньше недели.
– Скорее полторы.
– За это время Солнце поднимется слишком высоко: мы не сможем работать.
– Что же ты предлагаешь?
– Сделать еще один перелет. Опустимся здесь, – Никита указал на южную границу кратера Аполлодор. – Мне кажется, неплохое место для посадки. Отсюда расходятся борозды Пантеона, – он указал точку южнее. – Проведем измерение и по одной из этих борозд двинемся на юг. Они глубокие. Пока Солнце не поднялось высоко, в них жарко не будет.
– Помнится, в одно ущелье мы уже опускались, – недовольно заметил Дима.
– Эти борозды не имеют ничего общего с долиной Анукет. То ущелье промыла раскаленная лава. А эти вряд ли имеют вулканическое происхождение. Скорее, они появились из-за
