вам всем.
Затем она подняла крышку. В серебряной шкатулке Кассандры не было денег. Как и драгоценных камней. Внутри лежал дневник, аккуратно завернутый в непромокаемую пленку.
Глава 18. Кассандра.
3 июля.
Абсурд: плотина - это всего лишь идея, план, технический чертеж. Никто не знает, будет ли он вообще построен. И все же он кажется мне более угрожающим, чем любая реальная опасность. Неделями и месяцами я считала, что боюсь покинуть свой дом. Дом моих родителей, мою родную улицу, любимую звенящую реку за лугом. Если они построят плотину, реки не будет. Она раздуется, пока не скроет всю долину, пока не станет огромным озером. Но постепенно я понимаю, что не плотина причина моего страха.
Возникнет новый Риджлэйк, он будет совсем рядом, за холмами. У нас будут новые дома и деньги на новую жизнь. Все станет лучше, чем было раньше. Нет, я не этого боюсь. Что не дает мне спать по ночам, так это то, что я вижу на лицах людей. Водохранилище уже разъедает город, хотя плотину еще даже не построили. Вода начинает размывать городскую общину. Год назад мы все обсудили и решили согласиться на переезд только при единогласном решении по проекту плотины.
Но один из нас все равно против и не хочет покидать родину, несмотря на деньги, которые готова заплатить строительная компания.
Чарли.
Он хочет остаться со своими детьми в доме, где год назад умерла его жена. Я могу понять его. Он верит, что память о ней будет смыта водами реки, а он пока не в состоянии ее отпустить.
Кажется, все думают, что Чарли со временем передумает. Что он тянет время только для того, чтобы выжать из компании больше денег. Но стоит только посмотреть ему в глаза, чтобы увидеть правду: Чарли не согласится.
25 июля.
Решение будет принято послезавтра. Так или иначе, через сорок восемь часов я буду знать, мы все будем знать, будет плотина или нет. Решение за нами, за Риджлэйком, и ни за кем другим. По крайней мере, так мы говорили себе в течение нескольких месяцев. Но теперь мы знаем, что это неправда.
Решение остается за Чарли. Чарли, который не хочет переезжать. Так говорит Джозеф, так говорит Дэниель, так говорят почти все. И я знаю, что он не продастся. Они попытаются снова убедить его, высказав свои аргументы. Но если это не поможет... я боюсь. На этот раз, по- настоящему боюсь. Джозеф ушел из дома вчера поздно. Он сказал, что пойдет за пивом, но я увидела в окно, что Ричард уже закрыл магазин. Джозефа не было и в баре. Он встретился с остальными. Дэниель, Телониус, Седрик, Джек, Брэдли, Пол и Стивен. Они что-то задумали. Джозеф вернулся пьяным. Обычно он так много не пьет. Я думаю, что он выпил для храбрости.
Ему нужна была смелость сделать что-то, что может погубить всех нас. Я молю Бога, чтобы я ошиблась. Я молю Бога, чтобы у меня хватило сил остановить его, если я не ошибаюсь.
27 июля, на рассвете.
Не знаю, с чего начать. Как передать словами ужас этой ночи. Произошло невообразимое. Снаружи еще мерцают последние языки пламени, в воздухе стоит густая копоть, долина наполнена смрадным дымом пожара, превратившего дом Чарли в пепел. Я проснулась в полночь от криков на улице. Потом я увидела отражение огня на оконных стеклах. Я посмотрела в окно. Дом Чарли горел. Огонь полыхал так сильно, и я сразу поняла, что любая помощь придет слишком поздно. Джозеф вернулся. Настолько бледным и напряженным, я своего мужа никогда не видела. Я спросила его, что случилось.
- Дом Чарли горит, - сказал он беззвучно.
- Боже мой, - заплакала я. - А как же Чарли, и дети?
- Дети в безопасности, - прошептал он.
Но Чарли думал, что они в доме. Он забежал внутрь, обезумев от страха. Обратно он не вышел. Вскоре рухнула крыша.
Джозеф замолчал. Он не смотрел мне в глаза. Он не отвечал на мои вопросы. Он лег на кровать, уставился в потолок и больше ничего не сказал.
Я его боюсь.
29 июля
Я двигаюсь в кошмаре, состоящем из шепота и тихих шагов. Никто не говорит на нормальной громкости. Все шепчутся, как будто боясь разбудить мертвого.
Чарли мертв, он сгорел в своем доме. Его дети были с Сарой. Жена Дэниеля так и не ответила мне, почему они были у нее. Никто ничего не хочет говорить.
Джозеф вчера весь день не разговаривал. И не вставал с кровати. Мой страх медленно перешел в гнев. Сегодня я прислушалась к его дыханию. Он не спал. Поэтому я спросил его, что случилось.
- Случайность, - сказал он. - Просто несчастный случай, дорогая. Никто не виноват. Общее собрание будет перенесено на следующую неделю, когда Чарли похоронят.
3 августа.
Сегодня были похороны Чарли. Присутствовал весь город. Но никто не произнес ни слова. Никто не нашел слов. Преподобный Мартин читал Библию. После, все очень быстро разошлись. Никто не пришел в бар к Ричарду. Все молчат. Риджлэйк молчит. Я видела, как Сара и Дэниель уезжали на машине в полдень. С ними были близнецы. Вернулись они час назад, без детей.
- Сейчас они в приюте, - тихо сказал Джозеф, когда я спросила его об этом. Видимо, он знал заранее. Никто в Риджлэйке не захотел брать детей к себе. Хотела ли я этого? Может быть. Но не Джозеф. И я не знаю, получилось бы у меня. Потому что о правде так трудно думать, еще труднее писать и невозможно сказать: я так же виновна, как и все остальные. Я знала, что что-то произойдет. Но я ничего не сделала.
6 августа.
Сегодня было последнее общее собрание. Решение было единогласным: плотина будет построена. Строительные работы начнутся на следующей неделе. Через год старый Риджлэйк станет историей.
12 февраля.
Давно ничего не писала. Слишком долго я скрывалась в тишине. Последние несколько месяцев, бесконечные часы я провела в церкви, играя на органе. Я думала, что это исцелит меня, но музыка просто временно оглушает.
Когда я прочитала записи прошлого лета, меня затошнило. Я думала, что была честна с собой и с дневником. Но я не была. Мои записи были расплывчатыми, и я так и не смогла написать суть.
Но я должна назвать вещи своими именами. Я должна. Пока я еще могу говорить правду, правду из тишины.
Вот она, правда: Весь Риджлэйк проголосовал за плотину. Весь Риджлэйк хотел денег, новых домов, нового города, новой жизни.
Только не Чарли. И его никак нельзя было уговорить.
Итак, Дэниель, Телониус, Седрик, Джек, Брэдли, Пол и Стивен решили что-то предпринять. И Джозеф, мой
