каким-то образом бескорыстно спас жителей волшебного народа или их священных зверей. Полученный дар можно использовать для спасения того, кто находился на грани смерти, в случае, когда другие способы остались бессильны.
Я озвучил Райндхарду свое предположение о том, что секрет «Дара последней надежды» – в исцелении того, кто был практически одной ногой в Царстве Мертвых. Но бог только отрицательно помотал головой и обозвал меня глупцом.
Я снова и снова перечитывал истории, проговаривая и анализируя их, разделяя на основные части, группируя, выискивая мелочи. Все они казались абсолютно одинаковыми. Менялись только имена героев, обстоятельства спасения представителей волшебного народа и имена спасенных возлюбленных, жизнь которых висела на волоске.
Минуточку… Только возлюбленных?
Я принялся заново просматривать концовку каждой истории, чувствуя нарастающее смятение. Это же нелепо! Должно быть, это какая-то ошибка.
– Что у тебя там за переполох? – спросил Райндхард. – Почему на твоем лице такой растерянный вид? Неужели ты все-таки прозрел?
Я отрицательно замотал головой, не решаясь озвучить догадку.
– Не заставляй меня разрезать твое горло и вытаскивать застрявшие там слова щипцами, – лениво протянул Райндхард, поигрывая огоньками в бокале. – Считаю до трех, – предупредил бог. – Раз… Два.
Он встал.
– «Дар последней надежды» можно применить только в отношении того, кого любишь, – со вздохом выдал я и приготовился услышать насмешки, но вместо этого ответом мне была тишина.
Она становилась оглушительной, и я наконец посмотрел на Райндхарда. Тот стоял с крайне задумчивым видом и, кажется, даже не собирался шутить.
– Очень хорошо, маленький принц, – одобрительно кивнул бог, усаживаясь обратно и закидывая ноги на стол.
– Что? – не понял я. – Но это же бред!
– Почему? – невозмутимо спросил мой собеседник.
Что значит почему?
– Ну, потому что это как минимум абсурдно.
– Разве? – все так же непроницаемо ответил Райндхард.
Я растерянно смотрел на него, ожидая, что бог в любую секунду разразится задорным смехом и скажет, что я сентиментальный идиот. Но вместо этого он спросил:
– Что тебе известно об отношении волшебного народа к любви?
– У них есть легенда о том, что встретить истинную любовь можно лишь один раз в жизни.
– Верно. – Райндхард одобрительно кивнул. В его потухших глазах была какая-то тайна, которую я очень хотел узнать. – Они считают, что все живые существа и события в мире связаны. И что у всего живого есть своя пара. Истинная пара может быть только одна, и встретить ее можно лишь один раз в жизни. Тот, кто встретил ее и отрекся, умирает от одиночества. Его жизнь просто медленно тает на глазах, и это не остановить. Тот, кто ошибся и связал свою судьбу с тем, кто не был ему предназначен, – чахнет от тоски. Как считает волшебный народ, мир расцветает от добра и любви. Поэтому все живое в нем тянется к своей паре, а мир всячески помогает. Он подсказывает тебе, где ее найти, подталкивает вас навстречу друг к другу, пересекает ваши нити. Ты можешь постоянно быть рядом с ней. Вы можете пройти друг мимо друга на улице; или встретиться в театре; она может сидеть за соседним столиком в ресторации или на соседней скамейке в парке. Жизнь постоянно сталкивает вас. Волшебный народ чувствует свою пару, но люди слепы. У вас на уме только слава и величие, в борьбе за которые вы абсолютно забываете о главном – о любви. Зато волшебный народ не забыл старой мудрости и живет в мире и согласии. – Его глаза снова пылали. – Твой вывод верен. Поздравляю. Не прошло и века, как ты разгадал эту страшную тайну сказок волшебного народа. Я еле сдерживаюсь, чтобы не зааплодировать.
– Если это правда, то как удалось излечить меня? – Мой мозг лихорадочно искал объяснение тому, что отказывался принимать.
Райндхард смотрел на меня как на умалишенного, а потом покачал головой и обреченно сказал:
– А ты еще глупее, чем я предполагал.
– Должно быть, существуют какие-то исключения! – не унимался я. – Сказки на то и сказки, чтобы в них было что-то особенное, волшебное. Скорее всего, кто-то выбрал самые красивые истории, которые приукрасили посильнее и облекли это все в легенды. Волшебный народ просто верит в эту… истинную пару, или как там это называется… – Я размахивал руками, словно это могло помочь сформировать мысли в слова. – И поэтому связывают с этим свои легенды. Они хотят в это верить, вот пусть и верят. А я считаю, что это все чушь, и «Дар последней надежды» исцеляет любого, кто находится одной ногой на погребальном костре.
– Обязательно обсужу твою идиотскую теорию с верховной королевой волшебного народа. Думаю, это изрядно ее повеселит, – процедил бог.
– Хочешь сказать, что кто-то незримый и правда связывает наши нити судьбы? Да это даже звучит смешно. Нет никакой любви!
– Ох, слышала бы тебя моя мать [6]! – Райндхард сжал пальцами переносицу. – Надо будет организовать вашу встречу. Думаю, это будет очень занятная дискуссия.
Я продолжал откровенно негодовать.
– Я и правда должен поверить во весь этот явный бред?
Слова слетели с губ раньше, чем я успел их взвесить. Глаза Райндхарда моментально вспыхнули. Мое горло оказалось намертво стиснуто его рукой с такой же силой, с какой захлопывается капкан, ловя неудачливого зверя. Это произошло так быстро, что я даже не увидел движения. Просто секунду назад он вальяжно сидел на стуле, а теперь стоял так близко, что казалось, я вижу языки адского пламени в его золотых глазах.
Ненависть, с которой он смотрел на меня, была слишком велика, чтобы так ненавидеть всего одного человека. Казалось, он ненавидит весь мир, а я – единоличный представитель всего, что презирает Райндхард.
– Ты должен поверить лишь в одно, глупый принц. – Его голос был как острый кинжал, медленно проникающий под кожу и безжалостно разрезающий жилы. – Вся твоя жалкая жизнь, с ее глупыми мечтами и надеждами, в моих руках. И я могу превратить ее в жерло Проклятого вулкана, в котором медленно истлеет все, что было тебе хоть немного дорого. – Интонация, с которой он говорил, звучала более пугающе, чем сами слова. – Я могу отобрать у тебя самое дорогое, что когда-либо было в твоей жизни. Я могу отобрать у тебя то, чего у тебя пока что нет, но это самая большая ценность, которая только бывает. Я могу отобрать у тебя то, чему нет цены и чему ты никогда не сможешь найти замены. Никогда не забывай об этом.
Он разжал пальцы и лениво отошел в сторону. Я следил за каждым его движением, словно за хищником, который может в любой момент накинуться.
Райндхард взял со стола свой бокал с вином, покрутил
