Бетти ФалькоЕдинственным человеком, который во всей этой сцене не стремился повторить все когда-то слышанные в дневных мелодрамах и телевизионных ток-шоу фразы, была Розалин. Старшая дочь Бетти превратилась к тому времени в уже взрослую, разведенную женщину. Она вместе с дочерью жила неподалеку от дома Бетти, поэтому решила прийти к матери скорее из любопытства, чем из желания поддержать. Розалин была уже взрослой девочкой-подростком, когда мать забеременела во второй раз, поэтому прекрасно помнила то, как округлился ее живот, как часто в те месяцы она устраивала совершенно невообразимые и вроде бы неоправданные скандалы и как в определенный момент мать уехала на пару дней в больницу, а потом вернулась домой без живота и истерик. Розалин не очень интересовало, что стало с ребенком, она была рада, что мама снова стала прежней. Только спустя несколько месяцев ей пришло в голову поинтересоваться, где младенец. Бетти тогда сказала, что ребенок умер при родах, начала плакать и точно так же немного театральным жестом смахивать слезы из-под густо накрашенных тушью ресниц.
Розалин приветливо улыбнулась Дэвиду, когда тот перевел на нее взгляд. Дэвид смутился и тут же попробовал посмотреть на эту сцену ее глазами. Выходило что-то очень глупое, несуразное и надуманное. Бетти продолжала всхлипывать. Она не собиралась устраивать сцен или изображать нахлынувшие материнские чувства, ей даже не хотелось врать о том, как сожалеет о сделанном, но всего этого, по ее мнению, требовали обстоятельства. Нельзя же просто сказать появившемуся на пороге взрослому сыну, что, конечно, рада познакомиться, но продолжать общение не намерена. Бетти усердно следовала шаблону, который хорошо освоила за многие годы просмотра дневных мелодрам во время своих смен в кафе.
– Приходи к нам с дочкой в гости на выходные, – тихо шепнула ему Розалин, протягивая на прощание бумажку с адресом. – Мы будем рады тебя видеть. Я ужин приготовлю, с дочкой сходим куда-нибудь. Ей будет полезно с мужчиной пообщаться.
Дэвид серьезно кивнул и спрятал бумажку с адресом в карман куртки так, как будто это была драгоценность. Эта фраза, брошенная на прощание Розалин, значила почему-то намного больше, чем все слезы его матери, пролитые в этот вечер.
Вечером он рассказал обо всем произошедшем отцу. Нат сначала испугался, но потом даже обрадовался. Новые друзья – это как раз то, что его сыну было нужно. Возможно, они даже заставят его найти себе какое-то полезное применение. Мужчина знал имя биологической матери Дэвида. Он даже однажды разузнал, где она работает, и приходил пару раз в то кафе. Женщина производила крайне положительное впечатление, но все это было много лет назад. Что с ней могло случиться за последние двадцать лет? Вряд ли она стала с годами лучше, а женщину, отдавшую своего ребенка на воспитание, никак нельзя было бы назвать образцом морали и нравственности. Рассказ о Розалин Нату понравился больше. Ему показалось, что именно она сможет стать для Дэвида другом и старшим товарищем, а Дэвид, в свою очередь, сможет помочь матери-одиночке по хозяйству. После армии Дэвид уже больше не был белоручкой и прекрасно научился делать все руками. Зачастую с каким-то простым ремонтом бытовой техники он справлялся даже лучше отца.
Он сразу всем понравился. Воспитанный, с большим будущим и интересным прошлым. Дэвид обожал бывать у нас и всегда приносил с собой море подарков.
Розалин ФалькоДжулия тем вечером вновь завела с Натом разговор о переезде. Женщина хотела купить апартаменты где-нибудь в теплых краях, желательно на Гавайях, чтобы провести остаток жизни, греясь в лучах теплого солнца. Нат не был готов к самому термину «остаток жизни», не говоря уж о том, чтобы бросить свой магазин, который и так вечно балансировал на грани банкротства. Мэлроуз-авеню, на которой стояла лавка мелочей, считалась более или менее благополучным местом в Бронксе, но находилась улица в окружении заброшенных и очень опасных кварталов. С годами такие кварталы разрастались, а кольцо благополучия вокруг магазина, напротив, становилось все меньше.