задев ее, когда она ждала своей очереди заполнить документы.
– Эй, Чак, – окликнул он приятеля, – смотри, тут эта англичанка, про которую нам все уши прожужжали.
И смерил ее взглядом, с головы до ног, а она не знала, что на это ответить, поэтому просто стояла, онемев и оторопев. Потом уже, в лодке по дороге домой, она придумала миллион остроумных ответов. Надо было постоять за себя. Уильям лишь отмахнулся, когда она пожаловалась ему.
– Он не имел в виду ничего такого, – сказал он.
Беа не стала рассказывать, как тот парень пялился на нее.
– Что ты рассказывал обо мне? – спросила она.
– А с чего я должен им что-то о тебе рассказывать? – тряхнул он головой, и тон такой, каким он обычно разговаривает с Джеральдом.
Уильям вечно стремится куда-то, норовит затеять что-нибудь необычное. Вот теперь у него есть шанс. Сама она не прочь была бы съездить в Северный Мэн. Три недели походов и жизнь в палатке. Но вот Джи, ему она сочувствует. Понимает, как ему тяжело. Беа стучится к нему их тайным кодом.
– Джи, – зовет его через дверь, – давай прогуляемся в город.
Тишина в ответ.
– Джи, – зовет она чуть громче. – Ну ладно тебе, поехали.
Он открывает дверь, весь в слезах.
– Это подло. – И бросается на кровать, истерично продолжая плести мячик из резинок. – Почему я должен туда ехать? Только потому что они разозлились на Уилли?
– Понимаю, – утешает она. – Но это всего на несколько недель.
Она подходит к окну, раздвигает шторы. Воздух такой прозрачный, что видно даже доски обшивки домов в городе.
– Представь, каково мне, – говорит она. – Я остаюсь тут одна с твоими родителями.
Обернувшись, она видит его улыбку и сразу вспоминает тот день на причале, давным-давно. Именно от его улыбки она почувствовала себя дома.
– Поехали, Джи, – повторяет она. – Давай наперегонки до эллинга!
И вот они сидят на городском причале, уже собираясь домой.
– Я недавно вспоминала, – говорит Беа, – тот день, когда познакомилась со всеми вами. Как ты подбежал здороваться. Уильям был весь такой правильный, а ты был просто самим собой.
– Тебе, наверное, было страшно ехать сюда, – говорит Джеральд.
– Наверное, – соглашается она. – Сейчас уже плохо помнится, все как в тумане.
– Это очень страшно? – спрашивает он, не глядя на нее. – Когда твой отец умирает?
Беа пожимает плечами:
– Думаю, хуже было бы, если бы я была тогда дома. Здесь все немножко иначе, верно? – Она смотрит на остров. – Я не видела отца больше двух лет. Его просто не было в моей жизни. Поэтому все кажется немного нереальным.
– Да, – отвечает Джеральд. – Я понял.
– Никак не могу толком уяснить, где он, – признается Беа. – Постоянно разговариваю с ним. Я чокнутая?
С Уильямом она не стала бы об этом говорить. А Джеральду может рассказать все и знает, что тот поймет. Он никогда не осудит.
– Вовсе нет, – смеется он. – Я вот разговариваю сам с собой. И это гораздо более ненормально. Говорю себе: тебе нужно сделать это, нужно сделать то. Как будто мама сидит в моей голове.
Теперь смеются оба.
– Иногда, – говорит Беа, – мне кажется, будто папа здесь, рядом со мной. И это помогает мне принимать решения.
– Это здорово, – радуется Джеральд. – Вот бы мне кто-нибудь так же помогал. – Он поворачивается к Беа. В ярком солнечном свете она видит зеленые отблески в его глазах. У Уильяма глаза такого же зеленого оттенка. – Как ты думаешь, что происходит, когда человек умирает? Ты веришь в эту церковную белиберду про рай, ад и всякое такое? Или просто жизнь заканчивается, и все? Твой папа просто исчез?
Беа понятия не имеет. Она даже задавала этот вопрос отцу в своих ночных беседах с ним или когда долго плавала в море или на лодке.
– Хотела бы я знать ответ, Джи. Но нет. До сих пор я не встречала подтверждений существования того милосердного Бога, о котором все твердят. Думаю, мне трудно поверить в церковные байки.
– Ага, – соглашается он. – Трудно разобраться. Но я хотел бы верить, правда хотел бы. Я хочу, чтобы ты встретилась со своим отцом после смерти. В смысле, – он взмахивает рукой, – я не хочу, чтобы ты умирала, но хочу, чтобы у тебя была возможность вновь быть с папой.
– Ох, Джи, – улыбается она, – какой ты милый. Честно, ты самый добрый. – И, наклонившись, Беа целует его в щеку. – О лучшем брате нельзя и мечтать. Мне так повезло оказаться здесь с тобой.
Щеки у Джеральда пылают, он пристально таращится в океанскую даль.
– Я люблю Мэн, – помедлив, говорит он. – Хочу приезжать сюда всегда, каждое лето. Хочу привозить свою семью и своих внуков. Хочу умереть здесь и чтоб меня похоронили на острове, чтобы я остался тут навеки. Это лучшее место на свете.
Беа согласна. Только подумать, что она могла бы всю жизнь прожить и так и не увидеть этот остров. Место, которое стало ей домом. Ей нравится и вид отсюда, на весь остров, на дальнем конце которого скрыт большой дом. Словно тайна, известная немногим.
Милли
На годовщину смерти Реджа Милли берет выходной и едет на кладбище. Смахивает опавшую листву с могильной плиты и опускается на колени прямо на холодную землю.
– Поверить не могу, что прошел год, – говорит она вполголоса, хотя вокруг никого нет. – Я в порядке. Много дел.
Она рассказывает ему про работу, про то, как водит машину «скорой помощи», про поездку на побережье вместе с Джулией.
– Просто немного развеяться, маленькие каникулы.
Милли не упоминает про двух парней, с которыми они там познакомились, летчиков-истребителей, и как с одним из них у нее было свидание в выходные. Зато выкладывает кучу новостей о Беатрис и как ей там, кажется, хорошо. В последнем письме Нэнси сообщила, что у Беа новые подружки и теперь она не так много времени проводит с Уильямом. Этот мальчик, писала Нэнси, вгонит меня в гроб. А вот с Джеральдом так легко. С ним мне никогда не приходится волноваться.
От Итана давненько нет вестей. На последней открытке, которую она от него получила, шахматный ход был замазан цензурой. Милли порасспросила знающих людей и выяснила, что с игроками по переписке такое случается. Чиновники, видимо, думают, что это может быть шифровка. Она не знала, как поступить, поэтому написала Итану короткое письмо с объяснениями и тщательно переписала все ходы, которые они успели сделать вплоть до этого момента. Но он до сих пор не ответил. Может, и это письмо было вымарано цензурой или вообще уничтожено. Для несведущего
