сказать, не из дешевых.
Мужик затянулся - глубоко и со вкусом. Выдохнул белесый дым вверх, устремив в осеннюю серость свои не менее серые глаза. Довольно красивые, между прочим, - правильной формы и оттенка такого… привлекательного, да.
Сейчас они, правда, блестели какой-то непонятной тоской и растерянностью. И именно из-за этого его стало немножко жалко.
- Вы это серьезно, Лев Маркович? - спросила я, испытывая инстинктивное желание спасти человека от неизвестного источника беспокойства, которое, несомненно, охватило его.
- Что - серьезно? - хмуро переспросил мужчина.
- Насчет… лошадей?
- А почему бы и нет? - бородач криво ухмыльнулся, - Не боись. Телефон у тебя не отниму. Коль почувствуешь себя в опасности, просто позвонишь в полицию. Или кому сама захочешь.
- Серьезно?
- Вот только тебе все равно никому не придется звониться. Тебе понравится, обещаю.
- Ну раз обещаете… Я не против, так и быть. Пойду, что ли… Переоденусь в самом деле.
- Мухой.
- Что?
- Быстро, говорю.
- А… Хорошо. Я постараюсь.
Я действительно постаралась. Да и заморачиваться не стала. Переоделась в спортивно-походное, убрала волосы в неаккуратный пучок да мазнула по сухим губам бальзамом. Перед кем выпендриваться? Вот именно - не перед кем. Да и Лев Маркович видел меня в еще более худшем состоянии, чем сейчас.
Так - почему бы и нет? Лошадки - это здорово! Мне нравилось в детстве кататься на лошадях, тем более у деда была старая, но жуть какая умная и послушная коняшка. Мне даже седло не особо нужно было - сначала из вредности. А потом из-за привычки.
В городе, конечно, таким развлечением себя не побаловать. Наверняка растеряла все навыки. Но тут, наверное, сыграет синдром велосипеда. Раз научившись - уже не избавиться.
Так что - вперед и с песней!
Вернувшись на крыльцо и старательно заперев дверь на замок, я застала Льва Марковича в той же позе, но уже с новой сигаретой. Я бы тоже, кстати, не отказалась затянуться. Но сигареты не взяла, а стрелять… Как-то это по-детски мне показалось. Да и стыдно почему-то немного. Ничего - потерплю. А если совсем невмоготу станет - потерплю еще. “Курить надо бросать” - строго приказала я себе.
- Готова? - мазнув по мне взглядом, спросил мужчина. - Пойдем.
Отщелкнув бычок в сторону вчерашнего костровища, бородач быстро пошел в сторону калитки, около которой стояла не очень аккуратно припаркованная машина темно-синего цвета. Затолкав поглубже мысли типа “Да что ты делаешь?”, “Да куда тебя несет?”, “Дура, что ли?”, “Давай-давай, ищи приключений себе на задницу!”, я поспешила следом. Отступать уже было поздно. Да и несолидно. Но телефон через ткань куртки все же машинально прощупала. Зарядка была полной, так что по этому поводу волноваться не приходилось. А вот о собственном рассудке - очень даже.
Но разве это было самым безумным из того, что я совершала в своей жизни? Без лишней скромности скажу, что в юности всякое бывало. Желание внимания, ласки и любви кидало меня куда не попадя, заставляло пробовать интересные вещи, а потом сгорать от стыда. С возрастом и желание, и стыд пропали, на первое место встали дела насущные и собственное будущее.
Тут уж стало не до развлечений.
Незаметно для себя я превратилась в вполне себе благоприятную и приличную девушку с притязаниями на легкий налет чопорности. Все-таки хотелось и женского счастья, и стабильности, и того самого, о чем поется в детской песенке из мультика.
… С Махловским? Очень даже может быть, что я думала и надеялась на него в этом плане. А потом смирилась. И осознала тщетность своих надежд. А посему - что меня останавливает сейчас? Да и от чего останавливает? От безобидной поездки и ухаживаний аборигена? Да женщины и постарше меня, и поразумнее развлекаются куда интереснее меня. И наверняка не боятся проводить время с удовольствием, когда такой шанс выдается.
Бородач учтиво открыл мне дверь и даже руку подал. Только я ее проигнорировала и села в потрепанный и немного прокуренный салон, на приборной панели которого стояла характерная такая собачка с трясущейся головой и ряд миниатюрных иконок.
Очень самобытный салон, надо сказать. Характерный.
Но мне почему-то показалось, что эта чужая машина, не чудовища. Слишком уж мало пространства для его крупного тела. И как-то не видно за ним уверенности владельца.
Хотя, судя по движениям - мягким и плавным, по цепкому взгляду и расслабленным плечам, бородач был водителем со стажем. А еще с повышенным самомнением. Потому что, внимательно проследив, чтобы я пристегнулась, свой ремень он оставил без внимания. Завел тачку с первого раза, мягко тронул вперед - и поехал по проселочной дороге на запад. Туда, где были поля, луга и небезызвестные конюшни одного местного богатея, в свое время выбавшего вместо комфортной городской жизни уединенное проживание на чистом и свежем воздухе. Впрочем, свежем - это еще как посмотреть. Лошади - не единороги. Бабочками не какают. А свежий навоз, да еще в приличном количестве, благоухает не ромашками. Далеко не ромашками.
Слабая подвеска не спасала. И бедную реношку подбрасывало и подкидывало на разухабистой сельской дороге, будто на американских горках. Меня вполне ожидаемо укачало, и в какой-то момент я прикрыла глаза, чтобы хоть немного снизить неприятное ощущение, еще и наложившееся на утреннее недомогание. Подступивший к горлу противный комок я не без труда сглотнула, а резкую пульсацию в виске просто попыталась уменьшить прижатой к нему ладошкой. Несмотря на ремень безопасности, меня то и дело подкидывало на кочках вверх и вниз и из стороны в сторону. Один раз я даже пребольно стукнулась плечом и, не удержавшись, слабо пискнула, тут же обратив на себя внимание мужчины. Но вместо классического и потому бесполезного “С тобой все в порядке?” он проговорил:
- Немного осталось. Потерпи.
Ни извинений. Ни сочувствия. Простая констатация факта. Взрослая и взвешенная. Без бестолкового сотрясения воздуха, цена которому - копейка в базарный день. Хотя другая на моем бы месте обиделась на отсутствие явного проявления заботы в данной ситуации. Но мне оказалось достаточно и скупого “Немного осталось”.
Чем ближе становилась наша цель, тем хуже становилась дорога. Машинка уже не ехала - ползла. Идти пешком по обочине и то, казалось, было бы быстрее. Я стойко терпела жуткую качку и меньше всего мне бы сейчас хотелось говорить. Хорошо, что и Лев Маркович молчал, сосредоточенно глядя на подобие дороги перед собой и сильно сжимая обеими руками потертый
