«Морской бой» рубля полтора. Мне нравилась эта игра, особенно имитация звука торпедного боя. Впереди за клумбой у памятника Горькому стоял и дымил горящим саксаулом огромный мангал, человек десять стояли в очереди.
— Сколько возьмем? — спросил отец
— Давай десять палочек!
— Не лопнешь?
— Нет, па, с тобой поделюсь!
— Тогда вставай в очередь!
Жара стояла густая, дым саксаула смешивался с ней, создавая какой-то фантастический запах. Шашлычник с ловкостью игрока в настольный хоккей переворачивал алюминиевые палочки с загнутыми в колечко концами. Маленькие кусочки мяса шипели и щелкали на раскалённых углях. Шашлычник периодически вытирал лицо грязным вафельным полотенцем которое висело у него на шее. Он не улыбался и не разговаривал, знал, наверное, что его шашлык лучший и говорить об этом нет смысла, съешь — поймешь. Народ в очереди стоял и смотрел, не отрывая глаз от магии шашлыка. Счастливчик, который забирал свой заказ, подбегал к рядом стоящему столу, накрытому старой потертой клеенкой, хватал бутылку из-под шампанского с белой пробкой, в которой были прожены дырочки, и поливал свой букет из палочек шашлыка уксусом с красным перцем. Тут же на столе стояла эмалированная чашка с маринованным луком и картонная коробка с хлебом, это все бесплатно. Счастливчик брал из коробки слегка засохший кусок хлеба, руками наклыдвал на него лук, закрывал вторым куском и отбегал к ближайшей скамейке, чтобы со своей семьёй впасть в шашлычную нирвану.
Очередь дошла до меня, я двумя руками схватил букет мяса и выставил руки вперед, отец щедро облил шашлык ароматной жидкостью. Я тянул от второго куска, чтобы сразу два попадали в рот. Куски были небольшие, и незаметно таяли во рту. Все органы чувств, кроме вкуса, были отключены полностью, я ничего не видел, и ничего не слышал. Меня волновало только одно, чтобы шашлык не кончился.
После того, как с мясом было покончено, я отнес палочки шашлычнику и бросил в алюминиевую коробку.
— Па, теперь бы попить.
— Дойдём до лунапарка, там лимонада попьём.
* * *
— Пап, пошли домой, — заныла дочь.
Я стоял и смотрел на шашлычника.
— Ты спросил, как? А я не знаю, как. Просто вкусно.
ВЧЕРА
Существует байка, а может и не байка, что «Битлы» приезжали в Москву и на их концерте присутствовал Брежнев Л. И.
Когда его спросили:
— Ну, как вам концерт, Леонид Ильич?
— Хороший концерт, но почему-то не было Магомаева.
Навигатор показал пробку на час. МКАД стоял плотно. Я откинлуся на сиденье и щелкал на руле переключением радиоканалов.
Yesterday, all my troubles seemed so far away…
Как-то не в тему песня. Вечер, МКАД, пробка. Небо не такое высокое. Серо.
У некоторых песен есть запах прошлого. У этой тоже есть. Но какой? Надо бы вспомнить, пока стою. Глаза закрыть нельзя, так как надо видеть впереди идущую машину. Хм, хм.
Now it looks as though they're here to stay
Oh, I believe in yesterday
Продолжал петь Маккартни.
Ба мыла посуду и причитала.
— Вот, что она к тебе прилипла?!
— Кто, Ба?
— Кирка твоя!
— Ба никто ни к кому не прилипал. Просто дружим.
— А то я не вижу, как она на тебя смотрит!
— Ба, ревность плохой спутник! Никто кто мне еще нужен кроме тебя.
Ба раслабила плечи. И сделала тише воду в мойке.
Телефонный звонок.
— Добрый день, я мама Киры.
— Здраствуйте!
— Я достала два билета во дворец Ленина на Муслима Магомаева, не хочешь сходить с Кирой?
Вот почему в меня влетают духи Ба в не самый подходящий момент, притом с людьми, которые хотят сделать мне что-то хорошее. Наверное, за хорошим чувствуется конкретная цель, во всяком случае я это чувствовал всегда, и я вам скажу часто ошибался. Но это был как раз тот случай.
— Я, конечно, прошу пардона, может, вы еще сделаете, чтобы извозчик был с фасоном? Наверное, у вашей девочки панариций на пальце, шо она не могла сама позвонить. Очень сочувствую! Выздоравливайте! Кстати, Магомаева я не слушаю, а были бы «Битлз», я бы вашу Киру на руках туда донёс! — и уже хотел было положить трубку.
— Кира предупреждала меня, о твоём языке. Но она действительно больна, ее сегодня выписывают из больницы. У нее там нет телефона. Я хотела с ней пойти, а меня на работу вызвали. Решила тебя набрать. И, кстати, Магомаев поет песню «Битлз».
— Экхм…. Извините, я не знал. Конечно, сходим. Когда?
— Сегодня, она будет ждать тебя на остановке в шесть, начало в семь.
— Буду.
Ба стояла с мокрыми руками, вопрос читался в глазах.
— Ба, твоя школа. Неудобно, блин!
— А чем плоха моя школа?! Ну, не растраивайся, все с опытом.
Suddenly, I'm not half the man I used to be
There's a shadow hanging over me.
Oh, I yesterday came suddenly
Пробка сдвинулась на пол машины.
Я погладил рубашку, долго зачесывался у зеркала, натянул джинсы. Потряс копилку.
— Это куда же мы такие расфуфыренные собрались? — поинтересовалась Ба.
— Друзья на концерт во дворец Ленина пригласили.
— А ты друзей теперь на вы называешь?
— Блин, Ба, отстань!
Магомаев у Ба был одним из идолов, она его назывла Муся. И если Муси нет в концерте, значит, плохой концерт. Стандарты как у Брежнева. У меня возникла мысль отправить Ба с Киркой, но что-то стало за себя не удобно. Потому я умолчал на чей концерт иду.
Ба дастала из передника трёшку и протянула мне.
— Ты бы хоть костюм надел, на концерт идёшь.
— Ба, сказали группа, если бы сказали, что оркестр, надел бы костюм.
Стояло Алма-Атинское лето. Арыки были полны журчащей прохлады. К шести часам жара начинала спадать, дорогу до остановки сопровождал фон из птичьих трелей. Земля в палисадниках была пересохшая, и через подошву кроссовок я чувствовал каждый камешек асфальта.
Кирка уже стояла на остановке в ярко красной юбке и в какой-то, уже не помню, блузке. А точно в блузке? Или в куртке? Так лето же, какая куртка?
— Привет!
— Привет, — голосом, как из преисподней, поздоровалась подружка.
— Что с голосом?
— Горло, — показала Кира пальцем под челюсть.
— Ты как это, подруга, умудрилась посреди лета горлом заболеть?
Кира пожала плечами и развела руками.
— Сколько с меня за билеты?
Кира закрутила головой в стороны, расширяя глаза.
Из сумочки достала блокнотик и ручку, на котором написала «Нисколько! А говорить мне нельзя.»
Вечерок
