с немой пообещал быть томным.
— Ну ладно, у меня тогда остаётся трёшка, хватит на такси и на погулять.
Кирка счастливо заулыбалась.
Алма-Атинский таксист, в те годы, была отдельная национальность. Первое, он мог разговаривать как минимум на трех языках. Русский, казахский, и еще на татарском или турецком. Притом ни в одном не прослеживался акцент другого.
Второе, он мог поговорить с тобой на любую тему от произведений Моцарта, до «как правильно разделать барана». Ну, а если уж о родственниках, то за тридцать минут езды ты мог получить полную консультацию, как с кем разговаривать, и как к кому обращаться в соответствии с традициями того или иного народа населяющего наш город.
Но в этот раз нам попался молчун, он прокрутил счётчик и все. «Неместный», — думал я, когда машина повернула на Абая.
Кирка смотрела в окно и что-то там себе думала, в глазах читалось предвкушение концерта. Мне было скучно, два молчуна в одной машине, ну, не для меня. И на чей концерт я еду, тоже не внушало интузиазма.
— Тебе нравится Магомаев?
Кира утвердительно кивнула головой.
— Ну, ладно. Вот, блин, попал.
Вокруг памятника Абая, как мне показалось, собралось все женское население города.
— У тебя есть календарик? — спросил я у Киры.
Последовал вопросительный взгляд.
— Хочу посмотреть, может, сегодня 8 марта? С какого их так много?
На вопрос, про лишний билетик я ответил, наверное, раз сто, пока мы не дошли до дворца Ленина.
Муся в тот вечер победил меня раз и навсегда.
Он вышел в непременном элегантном костюме и бабочке. Без разогрева, без комментариев, с ходу затянул.
Море вернулось говором чаек
Песней прибоя рассвет пробудив
Сердце, как друга море встречает
Сердце, как песня летит из груди…
Зал просто взорвался. Я замер.
И когда он начал:
О, море, морееееее, преданным скалам…
Челюсть моя уже висела ниже колен. Был бы это Гилмор, я бы себе не удивился.
Но это был Магомаев.
Я не слушал, я впитывал в себя все, что он пел. Я был потрясен.
А в заключение полилось: Yesterday, all my troubles seemed so far away
Муся пел в своём оригинальном стиле, под оркестр со скрипками и духовыми.
На припеве он разгонялся своим классическим голосом так, что песня «Битлз» моментами мне казалась оперной арией. Это была фантастика!!!
Концерт закончился, мы вышли на улицу. Смеркалось.
— Ну, как тебе? — прохрипела Кира.
Я был под впечатлением и смог только поднять большой палец вверх.
— Пойдем до Комунны пешком, пройдёмся?
Мы шли вдоль большого арыка. Кирка пыталась мычать «Yesterday».
— Когда в больнице лежала, попросила бы докторов тебе дополнительную связку вставить, чтобы ты петь могла.
Кирка покрутила пальцем у виска.
Раздался сигнал сзадистоящей машины. Я открыл глаза, передняя машина уже была метров за 50 от меня. Я нажал на газ.
Это было так давно, а кажется, что только yesterday…
Примечания
1
Купите, купите папиросы.
Курят их солдаты и матросы.
Покупайте, пожалейте сироту меня согрейте
Видите, ноги мои босы.
2
Талас — портвейн из пережженнных яблок, продавался в Алма-Ате в бутылках из-под шампанского, и в народе назывался «огнетушитель».
