— Что, не куришь? — засмеялась Маша, — ладно уж, можешь открыть окно.
Уговаривать меня не пришлось. Я настежь распахнула пыльную форточку, к которой кажется лет пять никто не прикасался. Вдохнула свежий воздух с улицы и чуть не прослезилась, вернувшись обратно, в реальность этой комнаты.
— Погоди, кажись, вспомнила я кой-чего. Мужик какой-то приезжал несколько раз, она ещё хвасталась, что он ее на работу пристроит.
— Клиент? Друг?
— Вот чего не знаю, того не знаю. Ну наверное не за красивые глаза. Хотя за Аськины-то глаза, да не зная, чем занимается… она ведь красотка.
— Да, я видела фото.
— Папаша у нее козел, — по второму кругу завела Маша. И я подумала, что эдак она забудет, о чем речь шла.
— Вы мне про мужчину этого расскажите поподробнее, пожалуйста.
Маша смачно затянулась и выпустила дым кольцами, радуясь этому факту. Как ребенок мыльным пузырям.
— А чего про него говорить? Какой-то ферзь, я его не видела ни разу. но машина иномарка точно. Я еще тогда понадеялась, что она и меня потом пристроит куда. Ну не проституткой, конечно. — тут же смутилась девица.
— А может быть она с ним уехала?
— Может и с ним, — Маша пожала плечами и кажется совсем потеряла интерес к нашему разговору.
— Ну спасибо вам. Вы мне только телефон ее запишите пожалуйста.
Маша долго искала клочок бумаги, и я даже пожалела, что не ношу с собой блокнот с ручкой. Наконец нашла и, извиняясь, протянула:
— Вы только не подумайте, что мне все равно. Просто… я ее предупреждала не раз. Мы короче на самом деле поругались сильно, и я до сих обижалась, а сейчас думаю вот, а что, если я ее никогда больше не увижу, а?
И так по-детски на меня посмотрела, будто я волшебница и прямо сейчас сделаю так, что Ася найдется.
Я молча и чуть виновато пожала плечами и протянула ей обещанные деньги.
— Да не надо. Не возьму я. — она скрасила на груди урки и грустно покачала головой.
— Возьмите, маме передайте. Ей очень нужно сейчас. И сами съездите. Она там одна…
И вдруг… губы девушки дрогнули, и она заплакала.
Я даже попятилась, таким неожиданным оказался этот ее порыв.
— Я… съезжу. Сегодня же поеду. Спасибо вам.
— Ну что? Есть какие-то соображения, что делать дальше? — спросила Женю, вкратце поведав ту часть разговора, при которой он отсутствовал.
Мы понуро плелись к машине и мне казалось, что это тупик. Станция конечная, можно выходить и начинать жить обычной жизнью.
«Будто ты половину этой жизни сыском занималась»… — ехидно подумала про себя.
— Ну… нужно вернуться в деревню, поговорить с местными еще раз. Опять же участковый. Ну должен же он хоть когда-нибудь на месте быть. Может кто и вспомнит все-таки номер машины, или самого парня. Раз уж Маша говорит, что они не первый раз встречались.
— Ну да, давай так и поступим. Стоп.
Я резко затормозила и уставилась на Рогозина.
— Что? — спросил недоуменно, разводя крепкими мускулистыми руками.
— Ничего… — буркнула в ответ.
На самом деле я хотела спросить какого черта он со мной носится, но потом подумала, что… короче, пусть будет. Сильное мужское плечо никогда не помешает такой хрупкой и авантюрной девушке как я.
Десантник закатил глаза и предложил заехать куда-нибудь пообедать.
— Мы теперь как птички неразлучники?
— Попугаи, — поправил он.
— Да неважно! Ей богу, я уже начинаю переживать, что нас с тобой запишут в пару.
Женя склонился надо мной подобно горе, и дыхание тут же спёрло. Не иначе как от страха, ага.
— А что, кто-то так сильно против?
— Против, — я выскользнула из его уже потянувшихся могучих рук и показала язык.
Детский сад, однако… ой я интересная натура…
Уверена, что Рогозин был того же мнения, но он только улыбнулся и подмигнул в ответ.
— Ну так как насчет пообедать?
— Поехали. — обречённо буркнула в ответ, — но только не долго. У меня в ночь смена.
— Опять?! Да ты так скоро упадёшь! — казалось, Женю и впрямь волнует мое самочувствие, по крайней мере выражение его лица его было очень похоже на выражение лица моей мамули, когда она тревожилась за меня.
— Не опять, а снова. Работать, работать и еще раз работать. Волка ноги кормят, слыхал?
Рогозин что-то недовольно пробурчал и повез меня в кафе.
***
Всего месяц назад я была обыкновенной студенткой четвертого курса, жила с парнем в старой однушке на краю города и не помышляла о том, что совсем скоро моя жизнь круто изменится. Я рассталась с парнем и подругой, переехала в уютный домик к милой старушке, шатаюсь по городам и весям с едва знакомым парнем в поисках пропавшего человека и работаю в психбольнице.
По-моему, неплохое начало новой жизни, в которой нет места душевным терзаниям по бывшему, а есть только светлое будущее. Ура! Ах, ну да, забыла еще сказать, что именно сегодня меня выгнали с работы, с формулировкой «по сокращению штата», как только я заикнулась об отгуле на следующую смену.
С такими мыслями я вяло тащилась с работы, когда все только-только на нее шли. Впереди меня ждали пара часов сна и ненавистный кабинет Петровича. Как я буду жить дальше, на что — сейчас даже это волновало мало. В голове, как всегда, после ночной смены звенящая пустота и… всё. Сейчас меня волновало только одно, а именно сон.
К счастью Петровича на месте не оказалось, ушел с утренним обходом и так где-то и остался, а я, немного выспавшаяся в промежутке между теперь уже бывшей работой и бесплатными отработками в больнице, вяло ковырялась в документах.
В дверь постучали и на мое «да» в проеме показалась рыжая Эмкина голова.
— Чего да?! Бегом во вторую палату. Там Петрович всех наших собрал.
Я чертыхнулась, ну конечно, меня-то кроме подруги никто позвать даже не удосужился.
В палате кроме нас, студентов, и Петровича не было никого. Все койки убраны, кровати — сиротливо зияют голыми железными сетками.
— Ну что, братья мои меньшие… пришло время собирать камни.
Мы переглянулись, не зная, чего ожидать от препода.
— Вот ты, — тут Петрович указал на меня пальцем.
— Я?
— Да, ты… ты думаешь, никогда не заболеешь?
Я не нашлась, что на это ответить. Да ничего я такого не думаю. Но с Петровичем никогда не знаешь наверняка, что лучше — сказать, или промолчать.
— Вот! Ты никогда не знаешь, что тебя ждет уже завтра, не то, что через год, или пять. Впадешь ли ты в деменцию, и будешь мазать собственным калом стены или убьёшь родного человека по приказу голосов, когда к тебе незаметно подкрадётся шизофрения.
