(В тот момент в монастыре было около 1 000 раненых, не имеющих возможности передвигаться самостоятельно.)
"Гжатск — хорошенький городок, при нашем первом вступлении в него, стоял, сожжен за исключением двух или трех домов. Холодно".
Оценим состояние и положение французской армии на конец октября. Судя по дневниковым записям и прочим документам, положение отступающих войск достаточно стабильное. Потеря железной кровати некоторыми воспринимается, как значительная утрата, и тысячи повозок все еще набиты доверху. Набиты так, что класть раненых некуда.
По приказу императора раненых укладывали на повозки маркитантов. Но через некоторое время маркитанты побросали их под разными предлогами — и все для того, чтобы не лишиться добычи, которую везли из Москвы и которой были нагружены все повозки.
В ночь с 29 на 30 октября впервые пошел снег. К вечеру 29-го императорская колонна достигла Гжатска. Колонна русских пленных количеством до 2000 человек двигалась впереди. Их конвоировали португальцы, испанцы и поляки. В разоренном войной Гжатске отступающие неожиданно наткнулись на остатки обоза, посланного из Франции для императорского двора.
30 октября
"В течение двух суток (29-е и 30-е) я не видел никого из моих людей. Я остался без шубы и не могу заснуть — 4 градуса мороза. Если мерзнешь всю ночь, утром чувствуешь себя не весьма хорошо. Мы говорим о наших зимних квартирах; предполагаем устроить их на Днепре (Смоленск), или Двине (Витебск)".
"В Гжатск прибыл курьер (из Парижа), он привез много денег, орденов, серебряных медалей и почетных сабель".
"Обозы Вице-короля и его гвардия утром проходили по Бородинскому полю. Вечером Вице-король расположился между Колоцким монастырем и Прокофьевым".
"В Гжатске оставались до полудня. В полдень император требует своих лошадей и останавливается за городом на 2 часа, чтобы пропустить мимо себя войска и обозы. Из-за шедшего ночью мокрого снега дороги испортились, повозки, нагруженные добычей, тащились с трудом. В тот день армия побросала повозки и фургоны разного рода, так как бывшие в запряжке лошади, изнуренные голодом и трудностью дороги, покрытой гололедицей, не могли продвигаться далее. Дорога от Гжатска до самой Вязьмы была усеяна ценными предметами: картинами, канделябрами и множеством книг, переплетенных в красный сафьян. Особенно вязкая дорога была у Царева-Займища, где дорога шла по плотине".
"Утром вюртембергская дивизия выступила из Колоцкого монастыря и к вечеру достигла Гжатска".
31 октября
"Вице-король остановился вечером 31 октября в двух верстах от большой дороги в деревушке (Ивашково) между Колоцким монастырем и Прокофьевым.
Утром 31 октября выступили и, подойдя к Прокофьевским высотам, услышали канонаду — это Платов атаковал Даву у Колоцкого монастыря. Даву на ночь остановился в Гриднево".
"Император надел меховую шапку, зеленую шубу. Мы делаем 10 миль и приходим в Вязьму, почти совершенно сожженную. Находим там 8 эстафет, их не хотели отправлять дальше по причине казаков и вооруженных крестьян. Никогда никому не придется идти столь длинным путем, усеянным трупами, как тот, которым прошли участники этого похода. Трупы видны по всем закоулкам, на всех дорогах, свежие и разлагающиеся.
Ясная солнечная погода, холодная, но сухая. Артиллерия и повозки продвигаются легко. Фураж можно найти в 4-х верстах от большой дороги. Я ночую в сводчатой комнате со своей лошадью. Жиру и Шабо, у которого украли часы. Лошади отвязываются, мешают нам спать, в чем им помогает и холод".
(Капитан Жиру был впоследствии ранен при битве у города Красный и скончался в городе Толочин.)
"Полки "молодой" гвардии и императорский обоз в тот день прибыли в Вязьму вместе с Императором. Впереди колонны гнали русских пленных около 800 человек. Наполеон прибыл в Вязьму в 4 часа пополудни. К вечеру войска расположились следующим образом. Полки "молодой" гвардии из дивизии генерала Роге и кавалерия Мюрата в 8-и верстах за Вязьмою в лесу между деревнями Княгинкино и Новоселками. Мортье и Жюно (Вестфальский корпус) не доходя до Вязьмы. Вюртембергская дивизия, в 2-х верстах не доходя до Вязьмы в лесу. Корпус маршала Нея в Величеве. Корпуса Вице-короля и Понятовского близ Гжатска. Корпус Даву в арьергарде у Гриднево. Вечером на расположившихся в лесу вюртембержцев напали партизаны, и их дивизия отступила в Вязьму".
Отвлечемся на еще одну интересную историю.
Вестфальские ценности
Вышедшие из Москвы полки гвардии конвоировали крупные ценности. Но были и другие обозы с трофеями, не менее для нас значимые. Например, обоз Вестфальского корпуса. Этот корпус имел в своем составе до Бородинского сражения 13 000 человек. После Бородина вестфальцы не пошли в Москву, а были оставлены в Можайске и Гжатске. Задачей корпуса было охранять Смоленскую дорогу и обеспечивать жизнедеятельность обширного госпиталя в Колоцком монастыре, где находилось на излечении более тысячи тяжело раненных солдат французской коалиции. Кроме того, командиру этого корпуса, маршалу Жюно, предписывалось собрать на Бородинском поле все брошенное там оружие и перевезти его в Колоцкий монастырь.
13 октября маршалу поступил секретный приказ: сжечь и спрятать все то оружие, которое невозможно взять с собой и принять все необходимые меры для эвакуации подчиненных ему войск. По ведомости от 16 октября в Вестфальском корпусе числилось: 1916 пехотинцев, 775 кавалеристов, 34 орудия и 130 повозок строевого обоза. Общая численность людского состава корпуса — 5690 человек, конского состава — 1375 голов.
Второй секретный приказ пришел 23 октября. Он гласил: сжечь все, что нельзя захватить с собой, и быть готовым по первому сигналу двигаться на Вязьму. Естественно, все имевшееся в их распоряжении время вестфальцы употребили "правильно". Они упаковали все захваченные в округе ценности, запаслись провиантом и фуражом. Кроме того, они закопали вблизи монастыря 27 пушек, около 5000 ружей, 500 сабель, 15 000 бомб и ядер, собранных на Бородинском поле.
Что же забрали с собой хозяйственные германцы, скоропалительно избавившись от столь громадного количества вооружения? А забрали они с собой много всякого добра. Ограбили Лужецкий монастырь, существующий с 1408 года. Очистили Введенский храм, а в церкви святого Ферапонта даже устроили столярную мастерскую, где сколачивали ящики для укладки трофеев. То же самое происходило и в Савино-Сторожевском монастыре, что стоит вблизи Звенигорода. Естественно, что в Можайске, Гжатске и в 50 километрах от них не осталось ни одной не обобранной церкви, ни одной усадьбы. Все ограбленные ценности — лампады, кресты, серебряные оклады, посуда, украшения с гробниц, металлические деньги и даже колокола (точно известно, что они сняли и увезли два старинных и очень ценных колокола, один весом в 13 пудов, а другой в 10 пудов) — заботливо уложили в новенькие ящики.
Получив приказ на выступление, вестфальцы спешно покинули Можайск, бросив в монастыре несколько сотен раненых, для которых места на повозках, разумеется, не нашлось. Шли они очень быстро, стараясь опередить всю армию и встать в ее авангарде. Именно такое положение обеспечивало наибольшую безопасность эвакуировавшимся ценностям. По пути к корпусу присоединился 8-й пехотный вестфальский полк, тоже с большим количеством груженых повозок. Но как они ни торопились, 29 октября их обозы смешались с обозами гвардии, также двигавшейся впереди армии. Начался беспорядок и путаница. Дошло до того, что солдаты "молодой" гвардии отобрали у вестфальцев стадо рогатого скота, которое они гнали из Можайска.
