Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
От издательства Наркомата Обороны
С затаенным дыханием большие и малые государства Европы следили за каждым шагом великой наполеоновской армии, которая весной 1812 г. выступила в поход против России. От исхода этой войны зависела участь не только России, но и многочисленных европейских государств, ибо все они находились в прямой или косвенной зависимости от наполеоновской Франции.
Казалось, что ничто не может остановить полчища Наполеона. Однако поход в Россию, начатый непобедимым полководцем, закончился, как известно, невиданным в истории разгромом. Шестисоттысячная армия Наполеона, вторгнувшаяся в пределы России, была начисто уничтожена. Лишь несколько тысяч солдат и офицеров вместе с Наполеоном спаслись бегством, о чем читатель подробно узнает из книги Клаузевица.
Война 1812 г., закончившаяся крушением наполеоновской империи и радикальным изменением всей политической обстановки в Европе, оставила неизгладимый след в мировой истории и в истории развития России. Она была свидетельством громадного значения России в жизни других стран. Она показала неистощимые силы русского народа, его высокий патриотизм и несокрушимую волю в борьбе с чужеземными поработителями…
Несмотря на громадные перемены в военном деле за истекшие 125 лет, военная сторона событий представляет также очень большой и при этом не только исторический интерес. Война 1812 г. дает большой и ценный материал для изучения вопросов тактики, оперативного искусства и стратегии в большой войне на огромных театрах. Именно опыт наполеоновских войн, в частности войны 1812 г., позволил Клаузевицу обосновать значительную часть его известных теоретических положений в книге «О войне»…
Будучи выдающимся военным историком, Клаузевиц посвятил специальную работу войне 1812 г. Личное участие Клаузевица в этой войне на стороне русской армии[1] облегчило ему работу над книгой. Правда, Клаузевиц не раз жалуется на то, что незнание русского языка ставило его в положение «глухонемого» и крайне затрудняло для него активное участие в кампании. Однако исключительная наблюдательность Клаузевица, его умение разбираться в обстановке, основанное на солидной военно-теоретической подготовке, дали ему возможность написать книгу о войне 1812 г. Наряду с описанием своих личных впечатлений Клаузевиц дает анализ наиболее крупных сражений, критически оценивает решения и их выполнение и метко характеризует виднейших полководцев русской армии…
Как диалектик Клаузевиц стремится взвесить и учесть по возможности все обстоятельства, все данные, от которых может зависеть решение. Он едко высмеивает односторонние, легкомысленные предложения, в особенности когда они основаны на готовых принципах. Выступая в защиту русских генералов, которых задним числом упрекали в том, что из Смоленска они пошли на Москву, а не на Калугу, и тем самым нарушили «непогрешимый» принцип фланговой позиции, Клаузевиц замечает:
«Во все времена у молодых людей имелись под руками готовые принципы. Когда прикрывают какой-либо пункт фланговой позицией, то все зависит от соотношения сил сторон, от пространственных условий и даже от моральных предпосылок, т. е. приблизительно от всех данных, имеющих значение на войне».
С этой же точки зрения рассматривает Клаузевиц план наполеоновского похода, доказывая, что он имел все же больше шансов на успех, чем выдвигавшийся впоследствии план «методической кампании», согласно которому Наполеон должен был закончить первый этап наступления взятием Смоленска и, закрепив за собой завоеванную территорию, завершить покорение России в следующем году.
Ошибку Наполеона Клаузевиц видит в том, что он не сумел привести в Москву 200 000 солдат, а привел лишь 90 000. Клаузевиц считает, что при более заботливом отношении к своей армии и лучшей организации маршей Наполеон смог бы сохранить до Москвы двухсоттысячную армию. Но добился бы успеха Наполеон и с этой армией?
Клаузевиц ставит и сам под сомнение этот вопрос, находя оправдание для Наполеона лишь в том, что он не мог предвидеть, «что русские покинут Москву, сожгут ее и начнут войну на истребление».
Дело в конечном счете заключалось не в ошибке Наполеона, а в том, что Наполеон не мог предвидеть всей великой силы ненависти русского народа к угнетателям… Ничему не научил Наполеона и опыт его войны в Испании, где против нашествия французских интервентов восстал весь испанский народ, героически отстаивавший свою независимость.
Клаузевиц допускал «теоретически», что Наполеон встретит в России «противодействие огромного пространства страны и возможность народной войны». Но он полагал, что Наполеон быстро, одним скачком преодолеет эту опасность и добьется победы раньше, чем проявит себя «давление всей тяжести этого великого государства»…
Поход в Россию 1812 г.
Часть первая
Прибытие в Вильно. План кампании. Дрисский лагерь
В феврале 1812 г. Пруссия вступила в союз с Францией против России. Та партия в Пруссии, которая еще сохраняла мужество сопротивляться и которой союз с Францией не казался безусловно необходимым, могла бы быть, конечно, названа партией Шарнгорста, потому что в Берлине помимо Шарнгорста и его ближайших друзей едва ли можно было найти человека, который не считал бы такую ориентировку за признак помешательства. Да и в прочих частях королевства можно было встретить лишь кое-где редкие следы такого образа мыслей.
Как только стало достоверно известно о заключении союза с Францией, Шарнгорст немедленно удалился из правительственного центра и отправился в Силезию, где он еще мог играть некоторую активную роль в качестве инспектора крепостей. Он хотел ускользнуть как от внимания французов, так и от противоестественного сотрудничества с ними, не порывая окончательно со своей службой в прусской армии. Эта полумера в данном случае являлась чрезвычайно разумной. Сохраняя свои связи, он еще мог воспрепятствовать некоторым пагубным действиям, а именно — чрезмерной уступчивости по отношению к Франции, особенно в отношении занятия французскими гарнизонами прусских крепостей. В то же время нога его оставалась в стремени с тем, чтобы в благоприятный момент снова занять покинутый им пост. Он был чужестранец, не имевший недвижимой собственности и твердого положения в Пруссии; для короля и в особенности для аристократических кругов столицы и королевства он всегда оставался несколько чужим, а польза его деятельности еще расценивалась в то время преимущественно как очень сомнительная.
Если бы тогда он окончательно ушел в отставку, то трудно сказать, призвали ли бы его снова в 1813 г.
Его ближайший друг майор фон Бойен, докладчик короля по вопросам личного состава в военном ведомстве, подал в отставку, которую он и получил с производством в чин полковника и пожалованием небольшого денежного пособия. Он намеревался отправиться в Россию.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
