— В мусор? — фыркает дедушка. — Твоя мама, скорее всего, забыла бы выставить бак на улицу. В него забрались бы еноты, слопали бы T.melvinus'а, и кто знает, что произошло бы потом. По району стали бы носиться разъяренные нестареющие зверюги?
Мы разражаемся хохотом.
Счастливое начало
Маме звонит Николь и просит снова взять ее на работу. Оказалось, что салон по прокалыванию ушей не такой уж и хороший шанс для нее. Дедушка рад этой новости.
— Мне все равно пора двигаться дальше, — сообщает он.
Я в ужасе:
— Ты уходишь от нас?
— Я вернусь. Не беспокойся, — заверяет он меня. — Мне еще нужно подготовить тебя к поступлению в хорошую аспирантуру.
— Но кто же будет о тебе заботиться? — восклицает мама. — Тебе же тринадцать лет!
Дедушка спокойно смотрит на маму:
— Мелисса, мы оба знаем, что так не может продолжаться. Есть вещи, которые я хочу сделать, которые мне нужно сделать. И я сам о себе позабочусь. Я взрослый.
Мама хочет возразить, но поджимает губы.
— Куда же ты пойдешь? — тихо спрашиваю я.
— Пока не знаю. Может, отправлюсь в путешествие. Проедусь на автобусе. — Дедушка на минуту замолкает. — Страну посмотрю.
Я вспоминаю бабушкину мечту.
В день отъезда мы провожаем дедушку на автовокзале. Мимо спешат люди, торопясь успеть на автобусы, отправляющиеся в разные стороны. Дедушка еще не решил, куда поедет. Говорит, времени и денег у него полно.
— С тобой ничего не случится? — беспокоюсь я.
— Ну конечно же нет. У меня же две докторские степени, — уверенно отвечает дедушка.
Я вручаю ему прощальный подарок.
— Что это? — удивленно спрашивает дедушка.
Он открывает завернутую в подарочную бумагу коробку и заглядывает внутрь: там лежит моя коллекция резинок для волос.
Слезы жгут мне глаза. Я не хочу, чтобы дедушка уезжал. Я обнимаю его и крепко прижимаю к себе.
— Я тебя люблю, — говорю я.
Дедушка тоже обнимает меня и шепчет на ухо:
— Я верю в тебя, Элли. Ты — мое возможное.
Он садится в автобус, а я думаю, что уже никогда не посмотрю на чашу фруктов или на сыр — да на что угодно — теми же глазами.
Оказывается, чтобы понять, что такое жизнь, мне не хватало дедушки.
Он — это золотая рыбка номер четырнадцать.
Все опять стало как прежде, но не совсем. Дом кажется пустым. Кто бы мог подумать, что можно скучать по запаху носков мальчика-подростка?
Я решаю, что пора обновить мою комнату: я больше не хочу смотреть на все эти ладошки. Мне помогает приехавший на выходные домой папа. Мы перекрашиваем стены в ультрамариновый цвет. Светящейся краской мы рисуем у потолка медуз. Ночью, когда я лежу в кровати, кажется, будто я на дне океана.
Ананда выбирает колледжи для поступления. Однажды он отправляется посмотреть Беркли, и мы с Раджем едем с ним за компанию. Университетский кампус прекрасен: повсюду зеленые лужайки, толпы спешащих куда-то студентов. Я почти вижу, как по траве целеустремленно шагает Оппенгеймер.
В последнее время я часто встречаюсь с Момо. Она, как и я, любит фильмы ужасов. Мы открыли для себя целый мир старых ужастиков о результатах провальных научных экспериментов («Франкенштейн», «Человек-невидимка», «Тарантула», «Годзилла», «Муха»). Наш любимый фильм — это «Они!» — про муравьев, подвергшихся радиоактивному облучению во время испытаний атомной бомбы в Нью-Мексико и превратившихся в огромных муравьев-монстров. Нам даже удалось убедить мистера Бекона посвятить один урок фильмам про чудовищ и ученых. Здорово опять иметь подругу!
А жизнь продолжает двигаться вперед. Когда Бен заезжает за мамой, чтобы сводить ее в ресторан, она встречает его у дверей, взволнованная, как девочка-подросток на первом свидании.
К изумлению Бена, мама переступает через порог и падает прямо в его объятия.
— Да! — восклицает она.
Бен озадачен, но я понимаю, что это значит.
— Я выйду за тебя замуж! — смеется мама.
На их скромной свадьбе в мэрии я выступаю в качестве свидетельницы. Бен надел голубой галстук, в тон маминым волосам. Судья говорит молодоженам:
— Обожаю счастливые развязки!
— Это не счастливая развязка, — поправляю я ее.
Судья непонимающе смотрит на меня.
— Это счастливое начало!
Чтобы стать членом официального фан-клуба Мелвина Сагарски я плачу двадцать долларов. Мне присваивают номер 232. Из Хельсинки, что в Финляндии, приходит по почте приветственный набор. В нем — членское удостоверение и футболка с портретом дедушки. Он смотрит в камеру с типично мелвинским выражением лица.
Мне его не хватает.
А потом начинают прибывать тапочки. Тапочки-кролики. Пушистые розовые тапочки. Теплые тапочки-унты. Тапочки леопардовой расцветки. Тапочки в черно-белую полоску.
В последней посылке — тапочки в виде аллигаторов и открытка из Сент-Огастина во Флориде. На ней — фотография арки, на которой написано: «ИСТОЧНИК ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ».
На обратной стороне дедушка указал свой адрес и написал:
«Ха!
P.S. Мои фанаты пригласили меня на свой ежегодный конгресс в Хельсинки!»
Я отправляю ему посылку с резинками для волос и еще одну книгу автора «Над пропастью во ржи». Она называется «Фрэнни и Зуи».
Я сижу за столом и собираю новый пазл на египетскую тему. На нем — изображение пирамид и саркофага Тутанхамона. Это подарок Раджа. На кухню заходит Николь.
— Твоя мама звонила, — сообщает она. — Они с Беном задерживаются. Мы можем заказать пиццу.
Мама с Беном встречаются с агентом по продаже недвижимости, чтобы обсудить покупку нового дома — побольше, с туалетом, который не засоряется, и с двориком для собаки.
Мы заказываем пиццу, и через пять минут в дверь звонят.
— Быстро они! — удивляюсь я.
За дверью никого нет. Я вижу только, как с места трогается припаркованный у обочины почтовый фургончик.
— Похоже, тебе посылка, — говорит Николь.
На крыльце лежит коробка. На ней пометка с надписью: «Осторожно! Сухой лед».
