— Волдыри почти прошли.
Кармен стоит перед зеркалом в спальне. Она приподнимает грудь, рассматривает ее со всех сторон. Я лежу в постели и наблюдаю за женой. Самые страшные ожоги заживают. Начинает нарастать кожа. Кармен в последний раз придирчиво оглядывает грудь, надевает бюстгальтер и, голая, ложится рядом со мной. Завтра ей предстоит отправиться в Синт Лукас. Там ей ампутируют молочную железу.
Это последний вечер, когда я засну возле своей жены, у которой еще две груди. Никто из нас толком не знает, стоит ли говорить об этом или лучше помолчать. Как бы то ни было, ни у Кармен, ни у меня не возникает желания отпраздновать предстоящее событие хорошим сексом, устроив прощальную вечеринку для ее груди. Кармен лежит, склонив голову на мое плечо. Еще мгновение — и молчание прерывается громким всхлипыванием. Я чувствую, как ее слезы стекают по моему плечу уже в миллионный раз, с тех пор как рак ворвался в нашу жизнь. Я крепче прижимаю ее к себе, и мы молчим.
Потому что сказать нечего. Это любовь во время рака[22].
31
Не хочу распускать богохульные слухи,
Но у Бога, похоже, дела плохи с юмором…
Depeche Mode, песня «Blasphemous Rumours» из альбома «Some Great Reward» (1984)
Под бдительным оком Луны и под руководством Мод я украшаю гостиную бумажными гирляндами.
— И чем вчера все кончилось? — спрашивает Мод.
— Она лежала, такая жалкая и беззащитная, под этой бледно-голубой простыней. Время от времени она просыпалась, и ее рвало. Я держал ее голову, подставляя емкость — ну, знаешь, такие контейнеры, как для яиц.
Мод обнимает меня:
— А она… она видела, что стало после операции?
— Нет. Врач рекомендует, чтобы мы сняли повязку вместе. Очевидно, это облегчит процесс адаптации.
— Господи, как же ты справишься с этим?
Я киваю:
— Я так боюсь, что приду в ужас от увиденного и Кармен это заметит…
Я смотрю на Мод сквозь слезы. Она крепко обнимает меня и целует в лоб. Я на мгновение кладу голову ей на плечо. Она гладит меня по спине.
— Дэнни, Дэнни, — тихо шепчет она, — ну успокойся, дорогой…
Я беру себя в руки и целую ее в губы. Она смеется, шутливо щелкает меня по носу, изображая гнев, смахивает слезу со щеки.
— Пожалуй, мне пора, — говорю я. — Покормишь Луну?
■
Кармен уже одета. Она сидит в холле перед телевизором, в свободном черном джемпере с высоким воротом. Мне сразу бросается в глаза неравномерность выпуклостей на груди. Кармен перехватывает мой взгляд и говорит, что наполнила левую чашечку лифчика колготками и носками. Пока она не сможет носить лифчик с протезом, носки очень выручают, сглаживая различия между чашечкой «D» и полным нулем. Ну что ж, как вариант из рубрики «Сделай сам» вполне годится.
Операция прошла успешно, говорит доктор Йонкман. Со временем, когда снимут швы, Кармен придется носить бюстгальтер с протезом. Доктор Йонкман предупреждает, что это обязательно, поскольку, с учетом размера грудей Кармен (я так понимаю, он имеет в виду «одной груди»), возникает риск искривления позвоночника из-за смещения центра тяжести. Выходит, рак наградит ее в придачу и позвоночной грыжей.
Бюстгальтер имеет свободный кармашек, в который будет вставлен протез. Сам протез представляет собой силиконовый мешочек телесного цвета, похожий на каплю воды, разрезанную посередине. Ну, это если бы существовали капли воды размером «D». В центре капли маленькое пятнышко, которое, как я полагаю, обозначает сосок. Протез на ощупь напоминает мешочек, наполненный желе. Когда Кармен его получила, мы принялись кидаться им друг в друга, визжа от смеха, — ну, как если бы кидались водяными шарами в жаркий солнечный день.