В бесплодных размышлениях Эльма провела большую часть дня и спохватилась, только ощутив голод. Время обеда миновало, до ужина было еще долго. Эльма спустилась на кухню, перехватила пару бутербродов у Паулины, узнала от Экберта, что хозяин скоро вернется и ждет ее к ужину, и снова поднялась к себе.
Она так рьяно уверяла Кристофа, что может и хочет помочь, но что она реально может сделать? С Блэклоком как таковым — ничего, это очевидно. А вот в другой сфере Эльма вполне разбиралась. И у нее имелись знакомые в фондах.
Она взяла телефонную трубку, открыла записную книжку и принялась звонить.
Далеко не все люди, которым она хотела дозвониться, оказались на месте, однако кое-какую информацию Эльма получила.
Ужин на сей раз сервировали все-таки в столовой. Кристоф не захотел приватности. Хорошо хоть потребовал переставить прибор Эльмы поближе и не пришлось сидеть на другом конце стола, издалека обозревая хозяина. Весьма мрачного хозяина, надо сказать. Эльма внимательно посмотрела на Кристофа, уселась и расправила на коленях салфетку.
— Плохие новости, да?
— Да. — Он кивнул на третий прибор. — Анна, уберите это. Графиня сказала, что не спустится.
Они подождали, пока служанка унесет лишнюю посуду и закроет за собой дверь.
— Пожарные сразу сказали, что это поджог, — без излишних вступлений заявил Кристоф. — Тот, кто его устроил, даже не прятал следов. Я думаю, он хотел, чтобы мы это поняли. Заведут дело, но толку-то…
— Зато это избавляет тебя от неприятностей с «Марко», — мрачно заметила Эльма. — Нет худа без добра.
— Неприятностей с «Марко»? — непонимающе нахмурился Кристоф.
Эльма вкратце пересказала ему свой утренний разговор с Торой.
— Этого еще не хватало! — Он стукнул кулаком по столу, да так, что приборы подпрыгнули. — Нет, он вынудит меня отправиться к нему и разобраться с помощью силы, если по-другому он не понимает!
— И чего ты этим добьешься? Может быть, он только этого и ждет! — Эльма протянула руку и положила ее на локоть Кристофа; тот не отстранился. — Пожалуйста, не горячись. Сегодня я сделала несколько звонков. Возможно, удастся подключить кое-какие фонды, чтобы обеспечить замок самым необходимым. Не скажу, что этого будет достаточно, но вместе с контрактом с «Марко»…
— Блэклок не отвяжется, Эльма! Он не оставит нас в покое. Вопрос принципа.
— Ну и мы не отвяжемся. В конце концов, мой отец бывший итальянский мафиози. Ну почти, — буркнула она, заметив округлившиеся глаза Кристофа. — Может, он подскажет правила ведения нечестного боя. Нас втягивают в это, и мы должны ответить, так?
— Мне нравится, когда ты так решительно говоришь, — негромко произнес Кристоф.
— Что? — Эльма непонимающе смотрела на него. Мысленно она строила планы победы над Блэклоком и не сразу поняла, о чем он говорит.
— Ты похожа на древнюю воительницу, когда разговариваешь вот так. — Он протянул руку и взял Эльму за подбородок. — И когда говоришь «мы», я чувствую себя странно. Так и нужно, госпожа Фиески, дочь итальянского мафиозо?
— Я не знаю, — растерянно прошептала Эльма.
Через мгновение они уже целовались. Эльма сама не понимала, как это произошло, и не осознавала, что лучше не делать этого в столовой, куда в любой момент могут войти слуги или Герлинда. Вдруг графиня передумает и выйдет к ужину. Она знала, что стоит уже не у стола, а Кристоф прижимает ее к себе и его пальцы скользят у нее по спине, приминая шелк блузки и словно оставляя за собой огненную дорожку. Поджог, подумала она. Вот он, настоящий поджог!
Громкий скрип заставил Эльму и Кристофа оторваться друг от друга и непонимающе оглядеться.
— Что за… — начал он, и тут мир перевернулся.
Вернее, не так. Мир брызнул грохотом и осколками стекла, и в следующее мгновение Эльма лежала на полу, Кристоф закрывал ее собой, а вокруг висел звон и пыльное облако.
— Что случилось? — придушенно спросила Эльма, только сейчас испугавшаяся.
— Вот черт! — воскликнул Кристоф, и в следующее мгновение его руки потащили Эльму вверх.
Она встала на ноги, огляделась и ахнула.
Огромная люстра, украшение столовой, лежала, переломив обеденный стол пополам. Весь пол был усыпан осколками лампочек и щепками, обод люстры помялся, оборванная цепь валялась на полу словно дохлая змея. Кристоф выругался — больше ничего сделать он не мог.
— Если бы мы сидели за столом и не успели отпрыгнуть…
— Ты вовремя решил меня поцеловать, — пробормотала Эльма, все еще не пришедшая в себя от шока.
— Ты как? — Он заботливо заглянул ей в глаза.
— Я… — Она закрыла рот ладонью. Во второй раз за последние несколько дней она подвергалась смертельной опасности. — Скажу, что с тобой непросто быть рядом, Кристоф фон Адлертрененштайн. Но твои поцелуи спасают от смерти. В буквальном смысле.
Он глядел на Эльму подозрительно.
— Похоже, ты еще в себя не пришла.
— Вполне пришла! — заспорила Эльма. — Надо позвать Экберта.
— Господин Кристоф! — Дворецкого звать не понадобилось, он уже прибежал, вероятно услыхав грохот. — О господи!
— Экберт, как видишь, замок разваливается прямо на глазах. — Кристоф нацепил на лицо непроницаемое выражение. — Лишь счастливая случайность помогла мне и госпоже Фиески избежать если не смерти, то тяжелых увечий. Пожалуйста, проследи за уборкой и выясни, почему оборвалась цепь. А я провожу госпожу Фиески в ее комнату. Ей следует отдохнуть.
Эльма собиралась запротестовать — в конце концов, она еще не начала ужинать, — однако Кристоф уже взял ее под руку и повел прочь из столовой, оставив шокированного дворецкого стоять среди обломков.
— Экберт разберется, — не терпящим возражений тоном заявил он, хотя Эльма и не думала его о чем-то спрашивать или в чем-то упрекать. — А я хотел бы обсудить все это с тобой наедине. И Экберт это поймет. Идем.
— Может быть, выпьем вина у тебя в кабинете?
— Нет. Мы идем в твою комнату. Точка.
Такая настойчивость показалась Эльме странной, однако она не стала возражать. Наверное, у Кристофа есть причины так поступать…
Они прошли по лестнице и по коридору. Эльме казалось, что ладонь Кристофа, лежащая у нее на руке, прожигает рукав блузки. Он распахнул дверь комнаты Эльмы, пропустил ее вперед и закрыл дверь. Слышно было, как щелкнул замок.
— Я думаю, что… — Эльма повернулась к Кристофу, но договорить не смогла: он заключил ее в объятия и поцеловал.
В полутьме царивших в комнате сумерек, в цветочных запахах вечера этот поцелуй отозвался в Эльме словно звон китайских колокольчиков — нежным перебором струн души. Зарывшись пальцами в светлые волосы Кристофа, она привстала на цыпочки, чтобы быть ближе к нему, чтобы ему было удобнее и легче целовать ее. Впрочем, вряд ли он испытывал неудобства: такое ощущение, будто он уже целовался с Эльмой бессчетное число раз, знал все ее маленькие желания, движения, вздохи. Он знал, что нужно прикоснуться к точке у нее за ухом, что ей нравится, когда пряди ее волос пропускают между пальцами, и что прикосновение его губ к коже под веками — одно из самых изысканных наслаждений. Как будто Кристоф знал Эльму тысячу лет, а не несколько дней. Как будто…
