ударь меня.
– Да не буду я тебя бить, – сказал я, одной рукой держа камеру, а другой отталкивая одуревшего от водки соседа. – Отойди от меня и от моей машины.
– Китайское говно, – прокомментировал Дуриков, кивая на моё авто. – И ты говно.
Он принялся обсуждать меня и моих родственников, вставляя через каждое не совсем приличное слово ещё более неприличное.
Когда мне это надоело, я развернулся и быстро пошёл в диспетчерскую, благо находилась она в десяти шагах от моей машины. Там было тепло и уютно. За столом сидела дородная Раиса Григорьевна, старший диспетчер. На столе был разложен ужин этой могучей женщины: палка колбасы, половина буханки белого хлеба, шмат сала граммов на двести и зелень в отдельной тарелочке.
– Вызовите полицию, – попросил я её.
– Так у вас же свой телефон есть, – возразила она.
– Он занят. Я на него снимаю Дурикова из шестьдесят седьмой квартиры. Он тут дебоширит, – пояснил я.
В этот момент в диспетчерскую ворвался пьяный сосед по дому и закричал:
– Ты куда от меня убегаешь, сучка моя? Тут тебе не Чехия! Это Россия! Тебя в Чехии, наверное, иммигранты пялили? Его иммигранты пялили.
Глаза Раисы Григорьевны стали круглыми от изумления.
– Прекратите говорить гадости, – попросил я его. – Я всё снимаю на видео. Вы представьте, если это увидят ваши дети. Да и женщина среди нас, хоть бы её постеснялись.
– А чего прислугу стесняться? – рассмеялся Дуриков. – Дам ей денег, она раком станет и лаять начнёт. Тяф-тяф!
– Вызовите полицию, – попросил я ещё раз потерявшую дар речи женщину.
Повернувшись к ней, я увидел, что на столе между колбасой и хлебом лежит большой кухонный нож, которым до этого Раиса Григорьевна нарезала себе ужин. «Сейчас Дуриков увидит этот нож, схватит его и зарежет меня», – пронеслось у меня в мозгу. Я застыл, как парализованный, глядя на ножик, и именно в этот момент пропустил первый удар.
Дуриков, устав материться и паясничать, врезал мне в левый висок. Я отлетел к стене, выронив телефон. Второй удар я заблокировал и ударил в ответ. Попал дебоширу в нос, из которого широким веером по комнате разбрызгалась кровь.
Раиса Григорьевна взвизгнула и ласточкой выпорхнула за дверь.
Дуриков взревел и ринулся на меня. Я же пригнулся и всем корпусом врезался в его пивной живот, стараясь вытолкать соперника из диспетчерской в коридор, подальше от стола с ножом. И мне это удалось. Правда, в процессе борьбы пьяный сосед стянул с меня куртку и майку. Он запнулся, пятясь назад, и грохнулся в коридоре на пол, держа в руках мою одежду. Пока он сражался с ней, я забрался на него, сел на грудь, ногами зажал его руки и заорал:
– Вызовите полицию!
– Слезь с меня, – пискнул где-то внизу соперник.
– Вызовите полицию! – опять крикнул я и несколько раз ударил Дурикова по бицепсам, отбивая у него желание колотить меня по телу.
Из-под головы соседа стала растекаться лужица крови.
– Вызовите полицию и скорую! – вопил я.
Дверь отворилась, и на пороге возник охранник. За ним маячила Наденька Дурова, стараясь разглядеть, что творится в этом тёмном коридоре.
– Что вы тут делаете? – ошарашенно спросил охранник.
– Звёзды разглядываем, – огрызнулся я. – Жаль, небо тучами заволокло.
– Я убью тебя, сука! – заорал Дуриков.
Раздался грохот. Это упала в обморок Надя. Потом прибежали какие-то люди. Я отпустил дебошира и сам вызвал полицию и скорую помощь.
– Скорая для скольких человек? – спросили меня по телефону.
– Для двух, – ответил я, разглядывая свой неестественно изогнутый мизинец на правой руке.
Потом я поднялся домой, умылся и надел чистую майку. Коротенько рассказал жене, что произошло, и посмотрел в окно. Дуриков с окровавленным лицом бегал по двору с лопатой, крича, что он полковник ФСБ и всех поубивает, а кого не поубивает, того купит, потому что у него много денег. Следом за ним бегала Дурова и уговаривала мужа отдать лопату дворнику.
– А говорили, что у нас приличный дом, – сказала мне Леночка.
– Люди склонны врать. Все врут. Ещё доктор Хаус об этом говорил, – ответил я.
Приехала полиция. Я спустился вниз.
– Сержант Орлов, – представился дэпээсник. – Что тут у вас произошло?
Я рассказал о происшествии. Меня посадили в машину и отвезли в отделение МВД «Кунцево».
– Ах ты мразь такая! Человеку башку в двух местах пробил! Сядешь у нас! И надолго! – наорала на меня с порога дежурная – тощая, как таранка, дама с куцыми чёрными волосами, майор полиции.
Я мило улыбнулся беснующейся фурии и попросил бланки. Написал заявление и объяснительную, сфотографировал их на смартфон и сел в предбаннике, нервно озираясь на открытую дверь в обезьянник. Было холодно и неуютно. Стало болеть всё тело, особенно те места, по которым прошлись кулаки Дурикова.
Через час приехал следователь – мужчина средних лет, одетый в гражданское. Он представился:
– Старший лейтенант Уткин. Пойдёмте, я возьму у вас показания.
Мы поднялись на второй или третий этаж. Сели за стол. Уткин подвинул ко мне несколько бланков и сказал, зевая:
– Вот тут и тут распишитесь, чтобы время не терять. Я потом заполню. А вы сейчас домой поедете.
Я взял ручку, повертел ею в руке и произнёс:
– Как-то в детстве один мальчик подписал чистые бланки, а на следующий день катался на велосипеде и упал.
– И чё? – спросил следователь.
– Упал и сломал себе шею. Хрясь! И пополам. Его мать так рыдала, так рыдала. Просто выла. Жуткое зрелище! – глядя прямо в глаза Уткину, сказал я.
– Ладно, – следователь подвинул бланки к себе, – тогда сначала заполним. Кстати, какими видами спорта занимаетесь?
– Третий юношеский у меня, – скромно сообщил я. – Правда, давно это было. Ещё в прошлом веке.
– Бокс? Самбо? Карате? – заинтересовался Уткин.
– Третий юношеский по гимнастике, – ответил я, – а в последнее время даже в спортзал не хожу. Как дети родились, не до спортзала стало.
Следователь кивнул и стал записывать мои показания. Я прочитал и расписался. Мы спустились вниз. Он сдал меня дежурной и куда-то убежал.
В предбаннике сидел изрядно помятый парнишка лет двадцати пяти, одетый в спортивный костюм и грязные кеды. На его лице красовались синяки и кровоподтёки.
– Добрый вечер, – сказал я ему. – А вас-то за что загребли?
– Да по дурости, – объяснил парень. – У меня был пистолет-зажигалка. Я им местных гопников попугал, а они ментов вызвали.
– Гопники? В Кунцево? – удивился я. – А мне говорили, что это самый приличный район в Москве.
– Все кругом врут, – потрогав вздувшуюся шишку на лбу, ответил незнакомец.
– Это я уже понял, – произнёс я и присел рядом с ним.
– А тебя…
