все расслышали:
– Пусть скажет спасибо, что я не нанял ребят, которые расчленили и утопили бы ее в реке! Хотя я до сих пор обдумываю этот вариант.
Только Сергею Бергману дозволено заявлять о таком в присутствии стольких свидетелей, в том числе и прокурора. Только Сергей Бергман мог при этом ощущать себя на вершине мира, и никто не осмелился бы оспорить его положение.
Странное дело, но еще через пятнадцать минут все будто забыли о происшествии. Только отец улыбался чаще. Он пребывал в таком прекрасном настроении, что теперь даже не пытался подтолкнуть меня к Грегору, «чтобы выглядела более гостеприимной».
После того как гости разошлись, я бесцельно блуждала по дому. Собиралась пообщаться с сестрой, но та отправилась в свою комнату и уснула еще до окончания вечеринки. Вокруг сновали уборщики и официанты, быстро уничтожая остатки недавнего праздника.
– Осторожнее! – раздался голос матери из гостиной. – Она стоит полмиллиона долларов, милочка!
– Простите! Ой, что это?
Заинтересовавшись, я направилась туда. Работница, вытирая пыль, случайно задела картину в гостиной и пыталась ее поправить. С задней панели вывалилась маленькая вещица, которую она протягивала матери.
– Сережа! – мама разволновалась сразу же. – Сережа, сюда! Что это?!
Отец только бросил взгляд на металлический кружок и рявкнул работникам: «Все на сегодня, закончите утром!». Через три минуты мы остались в узком кругу доверенных лиц. Петр Александрович повертел в руках находку, потом зацепил пальцем пластинку и выдрал вместе с элементом питания:
– Жучок. Теперь не работает. Завтра мы с ребятами проверим тут каждый сантиметр, могут быть и другие.
Денис Данилин выглядел потрясенным:
– Вас подслушивали! И теперь совсем не удивительно, как точно они знали, куда бить… Вы обсуждали дела дома?
Родители растерянно переглядывались. Ответила мама:
– Расписание отца, встречу с прокурором… и Поларского… Поларского точно обсуждали! После того как Алексей Алексеевич посоветовал вспомнить про старые дела… И почти сразу после этого…
– Пап, – мой голос дрожал, и с этим ничего нельзя было поделать. – Один охранник забирался в наш дом…
Петр Александрович уверенно замотал головой:
– Ромка тут был по моему заданию, я уже говорил. Если он кем-то и куплен, то вряд ли он мог заранее знать, что я ему именно такую работу поручу! Уж слишком большое совпадение, чтобы быть правдой.
Отец выглядел непривычно бледным:
– А вот Алексей… Мы приглашали Алексея на обед!
– Да! – мама нервно подскочила на месте. – После совета директоров! Даже не так – ты предложил ему перекусить вместе, а он как-то между прочим заявил, что устал от ресторанной еды. Вспомни, Сережа! Тогда нам это не показалось странным – мы тут же решили заехать к нам. И тогда все сходится… сначала точечные новости, потом слухи, совпадающие с твоими встречами… долги и обвал…
Я заторможено наблюдала за дальнейшим. Отец одновременно верил и не хотел верить. До глубокой ночи он орал в телефонную трубку: «Спит? Разбудите!», «Семен, не надо нести мне ахинею про конфиденциальность! Я клянусь, что закопаю тебя, если не найдешь, откуда был перевод! Хотя бы банк!». А потом еще одному человеку, номер которого разыскал через трех других людей: «Знаю, что прошло двадцать лет! Но ведь вы занимались этим делом, Эдуард Валентинович! Мне надо знать, был ли у Поларского сын, младший брат, да кто угодно!».
Уже светало, а мы до сих пор так и сидели в гостиной. И к тому моменту ситуация стала яснее ясного: перевод на счет Клодиной был осуществлен из Питера; Тавригин приехал из Питера, и именно там нашлась фирма, зарегистрированная на его имя; у Михаила Ивановича Поларского точно был сын, но Эдуард Валентинович двадцать лет назад не разбирался в подробностях – он заплатил жене ученого круглую сумму за отказ от претензий. Потом она сменила фамилию и куда-то переехала. Это не странно: люди отца тогда однозначно дали ей понять, что будет в случае ее болтливости… И Эдуард Валентинович не частный детектив, чтобы так на него орать! Свою работу он тогда выполнил на все сто, какой сейчас спрос?
Если Алексей Тавригин – сын Поларского, то на момент смерти отца ему было около десяти лет. Если Алексей Тавригин – сын Поларского, то мог ли он двадцать лет готовиться к тому, что сейчас происходит? Я бы могла.
– Я убью его! Петя, мы можем это сделать тихо, но так, чтобы сначала вытрясти из него мои акции?!
Петр Александрович не ответил, а по выражению его лица сложно было понять, до каких границ доходит его верность. А может быть, он по приказу Сергея Бергмана уже много раз переходил все возможные границы? Отец выглядел измотанным, но не злым. Теперь он принял информацию, смирился с ней. И совершено обдуманно сказал: «Я убью его». Сегодня он прилюдно признался, что способен на убийство Тамары Клодиной, но сейчас в каждом его слове прозвучал намного больший вес. Я поверила. Притихшие мама и Денис тоже поверили. Но, кажется, молчали мы все по разным причинам.
Глава 10. Всё не то, чем кажется
Перед тем, как уже утром улечься спать, я все же определилась с выбором. Есть очень много вещей, которые происходят в серьезном бизнесе, но с одной я не готова смириться: Алексей, толковый и умный парень, даже если и озабочен только местью, он заслужил хотя бы знать о происходящем. А я совсем не на любые меры готова ради дела или денег. Поэтому набрала его номер.
Тавригин ответил почти сразу. Он вообще когда-нибудь спит?
– Лариса? Что-то случилось?
– Да. Есть достоверная информация, что тебя хотят убить.
Секундное молчание.
– Воскресная шутка?
– Нет.
– Откуда информация? Это связано с Королевством?
– Наверняка. Моя подруга живет в подмосковном коттеджном поселке, скину тебе адрес. Прямо сейчас поезжай туда, я буду к вечеру и все тебе объясню.
– Лариса… – голос Алексея стал задумчивым, – а почему тогда Сергей Васильевич не выделит мне охрану? Почему не он звонит, чтобы предупредить?
– Отец занят. Очень прошу, не спрашивай пока о подробностях. И никому не звони. Вечером поговорим лично.
– Ты ведь понимаешь, что это звучит очень странно?
– Понимаю. Сделаешь?
– Снова какие-то ваши игрища? – он усмехнулся.
Тавригин не из тех, кто верит безоговорочно всему, что говорят – он ищет объяснения. Это подходит:
– В точку. Подыграешь?
Он не был напряжен или испуган. Зевнул.
– Ладно, я повожусь с маленькой дочкой босса в ее песочнице, все равно выходной. Но в понедельник мне нужно быть в офисе.
– Договорились.
Юлька без особых объяснений согласилась принять гостя. Она была раздражена только тем, что я разбудила ее в такую рань. Тоже дочь богатой семьи, но при наличии двух старших братьев она получила иную судьбу. Мою подругу, даже если б она захотела, к бизнесу и близко не подпустят. Она обречена жить в богатстве и ничего не делать. Возможно, чуть позже ее выгодно продадут… в смысле, выдадут замуж. А пока в этом необходимости не было, Юля наслаждалась жизнью: море вечеринок, парней, ночных гонок, клубов и алкоголя – и вот уже любая дорога выглядит увлекательной. Я лишь одна из сотни самых близких ее друзей, но к ней всегда можно обратиться за помощью. А когда я упомянула, что парня нужно отвлечь от бесконечных проблем, она восприняла это как вызов. Юля точно сможет позаботиться о нашем зажатом интеллектуале.
Сам он по моим непонятным репликам мог и догадаться, что происходит. Или скоро заметит, что прослушка в нашей гостиной отключена. И тогда быстро сообразит, что лучше делать ноги – домой, в Питер, или еще куда-нибудь. В этом случае Юлька уже через пару часов начнет звонить и кричать, что я напрасно разбудила ее, раз мой горячий зануда так и не явился. Меня устраивал и такой вариант. Пока не придумаю, что делать дальше, Тавригина лучше спрятать. Или напугать до такой степени, чтобы он спрятался сам.
Я проспала часа
