Однако Джеку это в голову не пришло. Он думал только о том, чтобы защитить свидетеля. А к тому же он помнил, что на кон против их с Бентли честного слова поставлено слово преступника-рецидивиста и всем известного подонка Тедди Кула — да что говорить, если на руке у этого Кула вытатуирован медведь с вздыбившимся членом! Так что Джек решил держаться до последнего.
— Нет, ваша честь.
— Есть ли доля истины в том, что сообщил нам этот Кул?
— Ни малейшей, ваша честь. — Я и Кул, мы оба лжем как последние подонки!
Судья Мэллон злобно хмурится, и тогда защитник просит разрешения подойти к нему. Он, окружной прокурор и судья шепчутся друг с другом, слов Джек разобрать не может, а когда порядок восстанавливается, Джека начинает допрашивать защитник.
— Помощник шерифа Уэйд, на основании чего вы стали подозревать моего клиента в поджоге?
— Способ действия изобличает его руку.
— Но доказательством это служить не может, не так ли?
— Нет, может.
— Вы сказали, что располагаете канистрой с отпечатками пальцев моего клиента и что в этом и состоит улика?
— Да.
— Вы утверждаете это?
— Да.
Что, строго говоря, является правдой, так как они с Бентли, выйдя, достали канистру и, притиснув к ней ладонь Тедди, «обнаружили» отпечатки.
— Вы сфабриковали эту улику, не так ли?
— Нет, сэр.
— Избивали вы моего клиента?
— Нет, сэр.
— Вы выбили из него так называемые показания, не правда ли?
— Нет.
Джек крепится.
Билли Хейес, наблюдая эту сцену, решает, что помощник шерифа Уэйд — крепкий орешек.
Судья Мэллон отпускает Уэйда, но велит ему оставаться в зале. Джек, весь взмыленный, усаживается в задних рядах, после чего происходит еще одно нескончаемое и сумбурное совещание судейской коллегии, секретарь суда звонит по телефону, и двадцать минут спустя в зал входит Брайен Бентли.
Не глядя, он проходит мимо Джека, и спина у него мокрая от пота.
Его приводят к присяге, он встает за трибуну для дачи показаний, судья спрашивает его, каким образом было добыто признание, и Бентли говорит, что Джек Уэйд выбил это признание из Тедди Кула.
Бентли, потея как в парилке, разыгрывает за трибуной роль Болтушки Кэти.[15]Рассказывает, что Джек велел ему выйти, после чего бил Теодора Кула ногами, угрожая «еще не так его отделать». Рассказывал, что оттащил Уэйда от подозреваемого, объяснив последнему, что у них имеется свидетель всего происшедшего.
Нет, нет, нет, мысленно вопит Джек.
— …который может все ему напомнить, так что лучше ему попробовать сделать это самому и тем облегчить свою участь, и как в результате Кул написал свое признание. Как Джек силой заставил его приложить ладонь к бензиновой канистре и тем сфабриковал улику, в чем и необходимости-то не было, потому что у них имеется свидетель.
— Он должен предстать перед судом, — говорит судья Мэллон, обращаясь к прокурору.
Нет, нет, нет.
— Да, ваша честь.
— Как его имя, помощник шерифа Бентли?
— Мистер Порфирио…
Джек вскакивает с криком: «Нет!»
— …Гусман.
Джеку хочется выскочить из зала суда и броситься прямиком к Гусману, но на нем наручники, потому что судья приказал взять его под стражу за лжесвидетельство. Тедди глядит на него с ухмылкой, Азмекян улыбается Билли Хейесу, который уже прикидывает, во сколько миллионов обойдется ему процесс. Стоящий за трибуной Бентли лезет за своим блокнотом на пружинке, чтобы сообщить суду адрес Гусмана.
Что он и делает, честно и обстоятельно, перед лицом Всевышнего, а также лицами судьи и защитника, но когда полиция отправляется за мистером Гусманом, чтобы препроводить его в суд, ко всеобщему удивлению, она его не находит. Он исчез.
Сгинул, и след простыл.
Джеку иногда видится в мечтах, что Гусман сейчас где-нибудь в Мексике — живет себе тихо-мирно в приморской деревушке и попивает холодное пивко под звуки canciones. Но он знает: куда вероятнее, что до него добрались дружки Тедди.
И это моя вина, думает Джек.
Я не выполнил работы.
Не выполнил ее как следует.
И добрый человек получил пулю.
В то время как Тедди Кула носит земля, а Кэззи Азмекян получает два миллиона баксов от компании «Жизнь и пожар в Калифорнии», а Джек признается в лжесвидетельстве в обмен на условный срок и увольнение без права обжалования.
И все это время Джек помалкивает. Не собачится с Брайеном Бентли, не говорит ни слова в свою защиту, не пытается ничего объяснить или оправдаться. Получает под зад коленкой и тихо убирается прочь.
Хуже всего, что он не может найти работу.
28
Любую.
Он же преступник и лжец. Аморальный и бесчеловечно жестокий коп. С такой характеристикой даже работенку типа «Не желаете ли с картошечкой, сэр?» тебе не поручат. А отец ушел на пенсию, так что на него надежды мало, а спустя несколько месяцев он и вообще гибнет, рыбача возле Каталины, и Джек запирается в своем трейлере неподалеку от Капо-Бич и пьет пиво по утрам и плавает на доске; так проходят месяцы, а потом уж он оставляет и доску.
Летти не собирается его бросать. Она рядом, парень, и не отходит от него. Она на сто процентов надежная подруга, чистое золото, и она говорит всякие слова. Она даже готова идти с ним под венец, родить от него детей, разделить с ним судьбу. Она говорит ему это, а он глядит на нее как на полоумную, округляет глаза.
— Жениться? Ты что, пьяная?
Ей хочется сказать: «Нет, кретин ты этакий, это ты, наверно, пьян», но она сдерживает гнев и говорит:
— Я думала, ты хочешь, чтобы мы поженились.
Он разражается хохотом:
— Да у меня даже работы нет.
— У меня есть работа, — говорит она.
— И что, мы будем жить на твои деньги?
— Конечно, — говорит Летти. — Пока ты что-нибудь себе не подыщешь.
— Искать негде и нечего.
— Ну, ты не очень-то и пытаешься найти работу.
Разве только на дне бутылки ее ищешь.
— Чего ты хочешь от меня? — взрывается Джек.
— Хочу, чтоб мы поженились, — говорит Летти. — Зажили, как полагается, своим домом. Хочу детей.
— Зачем бросать их в эту грязь? — говорит Джек.
