цветочки получились уникальные. У кого еще на Земле есть букет гвоздик с магией всамделишного эльфа? Ни у кого! То-то же! Да и как предъявлять претензии? И за что? Мэл от неё не отмахнулся, а спас. Она в подвале не сидит, преступницей её не считают, не пытают – это ж отлично!
– Глупо как-то получилось с этой помолвкой, – тихо заключила Арина, глядя на коленопреклоненного эльфа, – но зато Ифрель с носом остался!
– И советник теперь ему доверять не будет, – добавил Мэл, про себя решив, что преподнесет ей другой дар. И пусть у них сейчас, по сути, фиктивная помолвка, подарок будет настоящий.
Арина вновь взглянула на Мэла, и тот изобразил взгляд кота из «Шрека». Это было уморительно.
– Ладно, ничего пока разрывать не будем, – сказала она, и эльф расцвел. Девушка не могла не улыбнуться в ответ. Его обаянию оказалось сложно противостоять.
– Значит, я прощен?
– Ну… Я подумаю… – чуть растягивая слова, заявила девушка.
– Подумаешь? – обиженно надув губы, переспросил Мэл. Он почувствовал, что Арина флиртует с ним, и это ему очень нравилось, – Какая ты строгая…
– … но справедливая! – подняв палец вверх и состроив серьезное лицо, продолжила она.
– И в чем тут справедливость?
– Если я тебя быстро прощу, то педагогический эффект не будет достигнут! – ввернула Арина. – То есть ты не сделаешь правильных выводов! Напьешься снова и с кем-нибудь еще помолвку заключишь, или вовсе женишься на вредной троллихе или гномихе.
– Не-е-е, я столько не выпью! – с притворным ужасом открестился эльф. – И вообще, лучше останусь твоим женихом. Одновременно можно заключить только одну помолвку и жениться лишь на невесте! Пока я – твой, никакая троллиха и даже гномиха выйти за меня замуж не сможет!
Арина не выдержала и рассмеялась, но ей стало немного неловко, когда она поймала взгляд Мэла. Раньше на неё никто так не смотрел. По мнению девушки, она не отличалась особенной красотой. Да, симпатичная, но не более того. Однако Мэл явно любовался своей гостьей так, будто видел в ней идеал, и это смущало. Кроме того, девушка не могла не отметить интонацию, которой он выделил слова: «я – твой». Таким воркующим тоном только в любви признаваться.
Вдруг ей вспомнилось несколько книг, что она читала, а потом изменившееся лицо Мэла, его голос в подвале здания ЦИДМ и взгляд, которым он сейчас на неё смотрел, и девушку осенило: «Так, может быть, я – его истинная пара! Мало ли? Может у эльфов есть такое? Или в нем может быть кровь оборотня!».
– Скажи, – осторожно начала она, – а что случилось, когда ты бросился меня защищать в ЦИДМе? Просто твоё лицо стало другим, голос тоже изменился, и я не сразу тебя узнала.
Мэл присел на пол рядом с низким диваном, на котором сидела Арина. Он хотел видеть её, ловить эмоции, чтобы понять, что она за человек.
– Я нечистокровный эльф, – начал он, стараясь незаметно отследить реакцию своей невесты. – Моя бабушка по отцовской линии – человек, а прадед по материнской – дракон. Иногда, когда я злюсь, драконья кровь пробуждается, тогда лицо меняется: скулы заостряются, голос становится более низким, губы темнеют, но в дракона я не могу обратиться, слишком разбавлена кровь.
– А почему губы темнеют? Ты из рода каких-нибудь черных драконов?
– Нет, – улыбнулся Мэл. Ему нравилось, живое участие девушки и то, что её не оттолкнул и не испугал полуоборот. – Просто все драконы умеют дышать огнем, но от пламени страдают губы. Они меняются в первую очередь, становясь огнеупорными. Голос – это следствие изменений в глотке, чтобы уметь выдыхать пламя. Драконы-полукровки и квартероны могут не обращаться полностью, но способны дышать огнем даже в полуобороте. Мне кажется, что я тоже смогу…
– Тоже сможешь? Погоди, ты не знаешь, на что способен?
– На самом деле, в такое состояния ярости я впадал нечасто. За всю жизнь всего три раза, включая этот.
– Оу! И каждый раз из-за девушек?
Мэл широко улыбнулся. Неужели он расслышал ревнивые нотки? Или ему показалось?
– Нет. Первый раз в детстве. У меня была большая кукла, вот такая, – он показал руками сантиметров тридцать пять, – я любил играть с ней, потому что она напоминала маму, даже платье у неё было похоже на одно из маминых. Из-за этой куклы меня двоюродный брат дразнил, называл мямлей. Однажды он специально сломал её и, насмехаясь, показывал обломки. Тогда я разозлился и ушел в полуоборот, нас едва растащили. Куклу потом починили, а брат извинился. Во второй раз это случилось в подростковом возрасте. Я впервые попал в человеческий город и хотел погулять самостоятельно. Мне казалось, родители слишком меня опекают.
– … и на тебя кто-то напал? – предположила Арина.
– Нет. Я услышал скулёж и завернул в подворотню. А там подростки лет пятнадцати издевались над щенком, мне предложили выкупить жизнь малыша, отдав все свои ценные вещи. Я рассвирепел, начался полуоборот. В результате, зачинщику здорово досталось, а остальная шайка разбежалась. Как потом оказалось, тот хулиган, которого я хорошенько избил, не первый раз на глазах у маленьких эльфов издевался над животными. Он хорошо знал, что мы любим детей природы, но не особенно умеем драться, и таким образом выманивал ценности и деньги.
– А магия? Эльфы же умеют колдовать! – воскликнула Алина, – могли бы как-то магически скрутить этого малолетнего живодера!
– Магия просыпается в пятнадцать – это в лучшем случае, а он подстерегал детей или подростков, как минимум на год-два помладше.
– Вот паразит! А дальше? У тебя проблем не было из-за того, что ты морду этой сволочи начистил?
– Нет, хотя у него папа занимал важный пост. Но у меня тоже древний и влиятельный род. Когда история вскрылась, эльфы были в ужасе, и папочку хулигана уволили с должности.
– Так ему и надо!
Арина задумалась о том, что все оказалось не
