вдвоем комиссар потер руки и сказал Ткачуку:
— Вот и первый привет от немцев, командир.
— Это, по словам девушки — он работник управы. Но она точно не знает кто он.
— А мы с тобой сейчас его кликнем и поговорим с ним. Все и выяснится.
— Ты погоди, комиссар. Здесь торопиться не след. Тут думать надобно!
— А чего думать? Если шпион, то к оврагу его.
— К оврагу? Не торопись. К оврагу человека завсегда отвести можно. А вот вернуть оттуда затруднительно.
— Но, если это провокатор?
— Провокатора можно использовать. Ты комиссар уже двоих к стенке поставил.
— Дак то гниды были, командир.
— Они с нами бежали из тюрьмы.
— Но ты сам видел, что за человек был Малявин, командир. Да и ребята дюже злые на провокаторов.
— Ладно! Хватит о них. Расстреляли и шут с ними. Чего про мертвяков говорить? А этого, если провокатор, мы сможем использовать.
— Как?
— Но ведь немцы его к нам заслали с определенной целью? И нам бы хорошо эту цель понять и вместо информации немцам дезинформацию подсунуть.
Карасев задумался над словами командира и понял, что тот прав.
— А ты голова, командир. Не скажешь, что из бывших сидельцев. Стратег!
— Война всему научит, — ответил Ткачук.
* * *
Лес.
Партизанский отряд Ткачука.
Декабрь, 1941 год.
Комиссар отряда Тихон Карасев внимательно изучал Владимира Демьяненко. Этот человек говорит, что война застала его врасплох.
— Я в начале войны оказался в трудной ситуации. Пришлось немного отсидеться у тетки моей в селе Володино.
— Володино? А как зовут вашу тетку? — спросил Карасев.
— Пелагея Литвинова.
— И как вы оказались здесь?
— Случайно. Как я уже сказал, война застала меня в Киеве. Эвакуировался поздно. Попал под налет немецкой авиации, был контужен, и это задержало меня. Затем добрался на Брянщину и отсиделся в Володино.
— Далековато от Киева, — сказал командир отряда Ткачук.
— Пришлось немного постранствовать, — сказал Демьяненко.
— Вы собирались в Москву? — вдруг спросил комиссар.
Этот вопрос удивил командира отряда Ткачука. С чего это Карасев спрашивает о Москве? Но Демьяненко ответил:
— Я собирался в Москву. Это была моя цель.
— И что вы хотели в Москве?
— Завершить начатое. Но война забросила меня в Локоть.
— И вырешили примкнуть к отряду партизан? — спросил на этот раз Ткачук.
— Я хочу быть полезен.
— Мы подумаем, как можно вас использовать, товарищ Демьяненко. А сейчас идите отдыхайте. Вас удобно разместили?
— Не жалуюсь.
— Простите, но иных удобств у нас нет. Отряд скоро меняет дислокацию.
* * *
Когда Демьяненко ушел, Ткачук сказал комиссару Карасёву:
— Этот человек, скорее всего, работает на гестапо.
— С чего так категорично?
— Он пришел в Локоть к Воскобойнику за сытой жизнью. Но немцы направили его в наш отряд. И у меня план как его использовать.
— И как же? — спросил комиссар.
— Мы его отпустим. Я сделаю так, словно отпустил его без твоего ведома, комиссар. Отпущу с тем, чтобы он передал мое письмо в тюрьму гестапо.
— Что за письмо?
— В тюрьме содержится Гриша Комаров. Знаешь такого?
— Комаров? Слышал фамилию. Но не помню кто он.
— Его исключили из комсомола в конце 1940 года.
— Ах вот ты про кого. Теперь вспомнил. И ты его знаешь, командир?
— Нет.
— Нет?
Ткачук ответил:
— Слышал про него, но лично не знаю. Да это и не так важно. Я скажу Демьяненко, что письмо для него. Для Гриши.
— Демьяненко не сотрудник полиции Локтя. Как он его передаст в тюрьму?
— Но если он агент гестапо, то сразу отнесет письмо своим хозяевам.
— Допустим, — согласился Карасёв.
— Он поступит именно так, комиссар.
— Если он агент.
— Здесь он по заданию гестапо, комиссар! Все сходится. Идеальный канал для дезинформации. Вот мы и дадим её.
— Не такие там дураки, чтобы поверить в такое.
— Поверят. Я составлю особенное письмо. И мы проведем нашу акцию в Локте! Громко заявим о себе.
— Ты про склад с оружием, командир?
— Оружие нам необходимо, комиссар. А здесь такая возможность отвлечь внимание немцев. И чем мы рискуем? Ничем.
— Ты прав, командир…
* * *
Ночью в землянку к Демьяненко вошел человек в полушубке. Тот испугался, что его решили ликвидировать и соскочил с лавки, накрытой тулупом.
— Спокойно, — сказал пришедший.
Он повернулся к огню свечи и Демьяненко узнал в нем командира партизанского отряда Ткачука.
— Вы?
— Не спите, Володя?
— Нет. Сон не идет.
— Боитесь?
— Боюсь, — признался Демьяненко.
— И верно боитесь. Все верно. Комиссар вам не верит. Да и не в комиссаре дело. Девчонка вас опознала, Володя.
— Какая девчонка? — удивился Демьяненко.
— Да та самая, что пришла в отряд с вами. Она видела вас в канцелярии обер-бургомистра Локтя. А что это значит?
— Что?
— Вы агент гестапо.
— Что вы сказали?
Ткачук повторил. Демьяненко ответил, что это ошибка. Но командир отряда не обратил внимания на отговорки и задал новый вопрос:
— Вы и правда Владимир Демьяненко?
— Но я ведь уже вам все рассказал.
— Я пришел сюда один не просто так. Мой комиссар тебя к стенке поставить может, Володя.
— Как?
— А вот так.
— Но за что?
— За то, мил челочек, что подосланный ты от гестапо. И не нужно больше отпираться.
— Но, товарищ командир…
— Не стоит играть, Демьяненко. Я не желаю тебе смерти.
— Вы не верите в то, что я провокатор? И вы правы! А ваш комиссар не прав!
— Дело не в том. Мне надобно чтобы ты бумагу одну кое-кому передал.
— Бумагу?
— Я ведь недавно из тюрьмы сбежал, из той самой что в Локте на месте конезавода. И там у меня еще кореш остался.
— И мне передать ему записку?
— Точно так.
— Но я не работник тюрьмы, как я это сделаю?
— Но ты ведь записку мою сначала своим хозяевам из гестапо передашь. Так ведь?
— Я…
Ткачук перебил его снова:
— Ты мне больше не ври, Демьяненко. А то ведь мне надоест с тобой говорить. И я тебя комиссару отдам с потрохами. Слухай далее. Ты бумажку хозяевам передашь, а они и вызволят моего кореша.
— Почему? — недоумевал Демьяненко.
— А потому. Просто возьми записку и передай её немцам. Разве это так сложно?
— Нет. Но…
— Вот и отлично. Собирайся.
— Куда? — испуганно спросил Демьяненко.
— Не на расстрел. Не бойся. Я тебя выведу.
— Выведете?
— Из леса. Через наши секреты проведу. А то снова попадешься.
Ткачук вывел гостя из землянки.
— Ночь какая сегодня, Ты только посмотри.
Командир указал Демьяненко на морозное небо. Прямо над их головами опрокинулся ковш Большой Медведицы.
— Да ты не дрожи. Сегодняшней ночью не умрешь. Старуха с косой ныне мимо прошла. А завтра
