виноградину. — Не будь таким нудным хотя бы по праздникам.
— У меня сегодня… — начал было Сенджу, но осекся, увидев один из самых ласковых взглядов Мито, которыми Узумаки часто одаривала именно главу красноглазого клана, а не брата своего мужа. — Плохое настроение, — буркнул он измененное окончание фразы прямо себе под нос.
— А ты, Сенсома, кушай! — хозяйка, усадившая ребенка рядом с собой, наложила ему побольше своей стряпни в тарелку. — Тренировки тренировками, но ты выглядишь довольно худеньким.
— Открытие Врат требует, — немного невпопад ответил за него учитель. — Правда, Вторые все так же под вопросом.
— Может быть, их невозможно открыть? — потянул Тобирама, стараясь делать вид, что не рассуждает на предмет запретных техник с пьяным Мадарой, сидя на каком-то семейном празднике, устроенном в честь сироты из мелкого третьесортного клана. — Ограничитель лишь один…
— Остальные реально использовать, — не согласился Сенсома, наконец подавший голос. — Пусть и не на полную, но некоторые пленные нам это продемонстрировали.
Мито и беловолосый одновременно передернули плечами, вспоминая бесстрастное лицо восьмилетнего мальчика, на глазах которого чуть ли не пытали людей их же собственными телами. Порой они оба понимали, почему ненавистный Учиха выбрал себе в ученики именно этого парня…
— Кстати, Сенсома, — Хаширама в одно движение поднялся со своего места. — Я приготовил тебе подарок к созданию твоей второй личной техники!
— Что за подарок?! — восхитился перерожденный, последним значимым подарком которому были его любимые очки, так бесившие его учителя.
— Тебе же нужно будет большое количество чакры для экспериментов, верно? — Сенджу подошел к подсобке, в которую что-то запихивал в самом начале. — Так что вот, — дверца открывается, и высокий сверток падает на Первого Хокаге.
— Дорогой! — с легкой укоризной покачала головой Мито, когда из-под свертка выпала парочка листьев.
— Прости, Мито, — виновато рассмеялся Хаширама, не замечая заинтересованных взглядов остальных присутствующих (Мадара и Тобирама видели подарок Бога Войны лишь в обертке). — В общем, вот — пользуй!
Перед Томурой оказалось обычное, на вид, дерево, с него ростом. Правда, обычным оно было лишь на вид.
— Вы вырастили его сами? — мальчик снял очки и протер глаза. — Да даже я чувствую чакру, исходящую от него!
Деревце-подарок оказалось просто доверху напитанным внутренней энергией сильнейшего шиноби в мире. В этом растении чакры было в несколько раз больше, чем в самом имениннике! Даже Мадара залюбовался на него, признавая, что подарок друга детства оказался очень хорош. Тобирама удовлетворенно хмыкнул, ожидая от брата чего-нибудь полезного для мальчишки и совершенно бесполезного для самого Хокаге. Мито же, помогавшая мужу с идеей для подарка, тихо радовалась реакции гостей и виновника торжества.
— Моя очередь! — Мадара вскочил чуть поспешнее, чем было необходимо, из-за чего его немного занесло. — Это тебе, ученик. Я же говорил, что смогу достать…
Трое взрослых вытянули шеи, в надежде подробнее разглядеть подарок Учихи, а Сенсома нетерпеливо вскрыл сверток. Внутри оказался… небольшой свиток, полностью исписанный… названиями и подробными описаниями техник! До того, как сияющий от счастья ребенок свернул его, все трое любопытных успели понять, что все техники в свитке принадлежали к Стихии Огня…
— Это ВСЕ?! — все еще не мог поверить Сенсома.
— Все, что я смог достать, — гордо кивнул его учитель. — Тебе этого хватит на годы вперед.
— Спасибо! — Томура наскочил на Учиху, порывисто обнимая того, из-за чего все присутствующие (особенно сам Мадара) смутились.
Тобирама не расписывался мыслию по древу и просто протянул свой сверток имениннику. Вернее — он пихнул ему его прямо под нос, ведь смотрел-то Сенсома совсем не в сторону младшего Сенджу. Внутри оказалась штука, назначение которой не понял никто, кроме самого Томуры и, конечно, Тобирамы.
— Настоящий калькулятор, — довольно цокнул языком бывший учитель математики. — Дорогой?
— Не твоего ума… — усмехнулся, неожиданно, альбинос и даже взъерошил ребенку волосы. — Одни твои советы по его созданию окупают все затраты. К тому же — у меня в лаборатории лежит точно такой же.
Дальнейший праздник тек размеренно. Взрослые (даже Тобирама) захмелели, а виновник торжества торжествовал, «играясь» с калькулятором и периодически встревая в споры, ведомые взрослыми о техниках шиноби. Но ближе к концу «посиделок», произошло неожиданное:
— А я говорю тебе, что надо взять Иву в свои руки! Подмять ее под себя! — вдруг громко воскликнул Мадара, на какой-то из ответов Хаширамы (Боги Шиноби уселись в отдалении от остальных и вполне успешно, до этого, вели беседы о своем детстве).
— Мир шиноби и так уже полон ненависти! — возражал распаляющийся Сенджу. — Нам нельзя ее множить!
— Нам нельзя позволить ей зародиться! А сделать это можно лишь силой!
Убийственное количество чакры, выделяемое сильнейшими шиноби в мире, немного придавило к полу даже Мито и Тобираму, что уж говорить о Сенсоме, пусть и привыкшем к темпераменту своего учителя, но не столь стойким, чтобы выдержать такое.
— Таким мыслям не место в Конохе!
— Ты хотел сказать «моей» деревне, ведь так, Хаширама?!
— Она «наша», Мадара, не моя! Тебе прекрасно это известно!
— Эта деревня уж точно не моя!
— Тогда почему ты здесь?!
Взгляды обоих разгулявшихся Богов Шиноби одновременно устремились к Сенсоме, усиленно пытающемуся подняться с пола под давлением такой силы. Его борьба с чакрой двух сильнейших шиноби не могла закончиться победой ребенка, но он все равно продолжал пытаться, ибо очень хотел вновь удивить и порадовать «взрослых».
За пару лет, что перерожденный провел в этой разношерстной компании высших лиц сильнейшей Страны в мире, он успел привязаться к ним и привязать их к себе. Каждого по своему, но каждого сильно и надолго. Ему нравилась Мито-сама — она прекрасно готовила и обучала, а ее подколки в сторону его учителя давно стали считаться искусством. Господин Первый подкупал своей простотой и силой, постоянно улыбающийся и бесконечно непобедимый, этот шиноби вызывал у прагматичного сироты нескрываемое уважение. Его младший брат ценился Сенсомой как голос разума в Листе и в мире шиноби в общем, всегда серьезный и рассудительный, он был чем-то похож на самого Томуру.
Ну, а учитель Мадара действительно стал настоящим учителем для того, кто посвятил солидный кусок своего самосознания преподаванию. Он был даже больше чем учитель — семья, которой не было в этом мире у Сенсомы. Верный друг, принимающий мальчика со всеми его недостатками и упрямо воспитывающий в нем воина. И старший брат, который, судя по оговоркам, искренне рад каждой минуте, проводимой вместе с Томурой…
И сейчас
