Но потери все-таки у нас были. Кучеров доложил: «Пропал минер младший лейтенант Иван Матвеевич Тюрин и погиб француз Поль». Поля в отряде любили за душевность, искреннее желание всем помочь. Мне даже не верилось, что он погиб и мы больше не услышим, как Поль поет «Марсельезу».
Начальник разведки виновато смотрел на меня. Тюрина многие видели, и вдруг он словно в воду канул.
Разведчики начали поиск товарища. Дней через пять его нашли. Оказалось, что он заскочил в селе в первую попавшуюся хату и попросил воды. Хозяйка предложила молока. Выпил, поблагодарил женщину и направился к выходу. Вдруг что-то тяжелое просвистело в воздухе и свалило минера на пол. Когда опомнился, увидел, что связанный лежит на вонючей соломе в холодном сыром подвале. В голове гул. Попробовал встать, но резкая боль повалила на землю.
Комсомольца Ивана Тюрина привели в хату. За столом сидел мужик — косая сажень в плечах.
— Фамилию не спрашиваю, за кого воюешь — знаю. За это надо дать пулю в лоб.
«Бандеровцы», — подумал Иван.
— Если расскажешь, почему деревья взрываются, будешь жить.
Дело в том, что бандеровцы обнаружили одну новую мину, спрятанную на дереве. Они, видно, уже получили сведения о секретных минах, которыми пользовались партизаны.
— Я повар. Знаю, как варить борщ и кашу, а почему взрываются деревья — не знаю. Думаю, там мины.
— Сами знаем, что мины. Ты скажи, как нам их разминировать. У тебя в сумке нашли взрыватели. Ты что, ими кашу заправлял? Говори, минер, какие штуковины прячут десантники на деревьях!
Ивану Тюрину выпало тяжелое испытание. Допрашивали его изуверскими методами: били, жгли, рвали тело крючьями. Ничего не добившись, бандеровцы повесили партизана за руки между двумя деревьями, Тюрин молчал. В бессильной злобе националисты топором рубили ему пальцы. Тюрин потерял сознание. Тогда его решили расстрелять. Тюрина повели по крутому берегу Сана. Не раздумывая, партизан бросился в реку. Вслед ему грянули винтовочные выстрелы. Промах. Избитый до полусмерти, голодный, с искалеченной рукой, Тюрин нашел в себе силы выбраться на берег. Здесь его нашли наши разведчики вместе с польскими крестьянами и чуть живого привели в отряд.
«Боевой листок», подготовленный Михаилом Данильченко, рассказал пожарцам о мужестве партизана. Комсомольцы вызвались поймать мучителей Тюрина. Комсомольское собрание приняло решение — просить командира отряда провести операцию по поимке бандитов.
Специальная комсомольская группа выследила и захватила Григория Панасюка, командира бандеровской сотни, бандита, чьи руки были обагрены кровью невинных людей.
Здоровенный мужик с опухшим от водки лицом, заросший черной щетиной, стоял перед комиссаром.
— Фамилия?
Бандит молчал.
Похилько осмотрел его документы: паспорт, выданный оккупантами, удостоверение старосты, просьба «военным и гражданским властям предоставлять подателю сего помощь в борьбе с врагами рейха». «Хороша птица!» Внимание комиссара привлекла небольшая книжечка. Раскрыл ее. Удостоверение на медаль, специально утвержденную для предателей из «восточных народов». Хотелось тут же приказать расстрелять этого мерзавца. Стараясь сдержать гнев, Похилько снова начал:
— Фамилия?
В ответ упрямое молчание. Партизаны негодующе загудели. Напряжение нарастало.
— Позовите Тюрина, — сказал комиссар.
Из лазарета пришел забинтованный Тюрин.
— Это он, твой мучитель?
— Я его узнаю и через сто лет. Он изрубил мою руку, а потом приказал меня расстрелять. Что же ты, гад, молчишь? Не узнаешь?
К комиссару подошел Владислав Риняк. На голове у него лихо сидела потертая конфедератка[17], на плече висел советский автомат.
— Что с ним разговаривать! Лично я видел, как он убивал ни в чем неповинных людей, убивал только за то, что они поляки. Эта гадина изувечила нашего товарища!
— Помилуйте, господа партизаны! Я все расскажу! Помилуйте!
— Поздно.
Риняк выступил вперед.
— Поздно просить о прощении. Пришла пора расплатиться за свои злодеяния!
* * *
…После обмена мнениями и настоятельных просьб комиссара, я решил рискнуть и дать Венцелю Фолькмару боевое задание.
Венцелю завязали глаза и вывели из леса. Задание дали такое — заминировать и в обеденное время взорвать столовую, оборудованную фашистами в специальных вагонах на станции Санок, а потом возвратиться в условленное место. Время для выполнения приказа — двое суток. Предупредили, что за ним будут наблюдать партизанские разведчики.
Вольфа оставили как заложника.
Приняв меры предосторожности, отряд перешел на новое место. Остановились в смешанном лесу — кругом березы, осины, клены. Засверкали на солнце топоры, лопаты, пилы, запахло свежей землей, древесиной. К вечеру поставили палатки для лазарета и штаба. Место выбирали со знанием дела, охраняли зорко: подойти к лагерю незамеченным никто не мог — секреты, посты, дозоры просматривали и прослушивали лес, разведчики тщательно прочесывали заросли.
Прошло двое суток, а Фолькмар не возвратился из города Санок. Его товарищ Вольф отказался от пищи и перестал отвечать на вопросы.
— Что делать, комиссар? Дружок Вольфа наверняка обманул нас.
— О предательстве Венцеля Фолькмара рано еще говорить, Имас. Всех немцев нельзя под одну гребенку стричь. Дров наломать проще всего, а вот разобраться в сложном деле, сохранить жизнь человеку — куда сложнее.
— Вот она, матушка — русская доброта.
— Михаил, Гитлера мы обязательно разгромим, но кто будет строить новую, демократическую Германию? Кто миллионам немцев расскажет о нас правду, кто будет вместе с нами выкорчевывать нацизм?
Имас, при всей ненависти к гитлеровцам, не мог не согласиться с доводами Похилько. Комиссар продолжал:
— Дорогой мой, ему семнадцать лет, у него впереди жизнь. Надо помочь этому немцу прожить ее с пользой для своего народа. Он пришел к нам добровольно. Ясно? Вольфа я беру под свою защиту. Надо ждать Венцеля, ждать!
ТАИНСТВЕННЫЙ ПОЛИГОН
На рассвете 6 июня 1944 года англо-американские дивизии высадились в Нормандии. Но лишь 25 июля наши союзники перешли в наступление. Однако и после открытия второго фронта основные силы вермахта находились на востоке и пытались любой ценой приостановить продвижение Советской Армии. Гитлер и его клика по-прежнему продолжали считать Восточный фронт самым главным. Все наиболее боеспособные фашистские части направлялись именно на Восток. Ожесточенное сопротивление гитлеровских армий возрастало, они лихорадочно возводили оборонительные линии, укрепляли берега рек, превращали на пути советских войск города в крепости. Остановить русских, чего бы это ни стоило, было главной задачей фашистов. Советские войска не должны вступить в пределы рейха. Сражаться до последнего гренадера — требовал Гитлер.
Немецкая разведка доносила верховному командованию вермахта о концентрации советских войск по всей линии Восточного фронта. Гитлеровцы спешно стягивали свои силы на южное направление, которое было на двести километров ближе к Берлину, и развернули здесь основные пехотные, танковые и моторизованные дивизии.
Любой ценой оккупанты силились
