обезопасить тылы, удержать в своих руках шоссейные дороги и железнодорожные пути для свободного маневрирования резервами. Была еще одна веская причина, из-за которой фашисты прилагали максимум усилий для разгрома сил Сопротивления и советских десантников в районе Бещад: здесь гнездились секретные ракеты «вува» («вундерваффе») — пресловутое «чудо-оружие». С его помощью нацисты надеялись испепелить Москву, Лондон, поставить на колени весь мир. «Вундерваффе» назывались ракеты «ФАУ-1» и «ФАУ-2» (ФАУ — от «фергельтунгсваффе» — оружие реванша).
Начиная с 1929 года, несмотря на строгие ограничения Версальского договора, в Германии под опекой министерства рейхсвера возникло бюро ракетных исследований. В нем были заняты четыре человека: капитан Вальтер Дорнбергер, инженер Вальтер Ридель, слесарь Генрих Грюнов и нынешний создатель ракет США Вернер фон Браун.
Приход к власти Гитлера принес творцам ракет все необходимое для успешной работы. В 1940 году на острове Узедом около местечка Панемюнде (ныне территория ГДР) вырос полигон, где проходили испытания ракет различных типов.
В 1942 году немецкие ракеты летали на расстояние до 250 километров. А весной следующего года «ФАУ-2» «приземлилась» на территории Швеции. Гитлер мечтал о широком применении ракетного оружия. Только благодаря неимоверным усилиям польских подпольщиков секреты острова Узедом стали известны.
В ночь на 17 августа 1943 года 600 тяжелых английских бомбардировщиков сбросили на Панемюнде 2000 зажигательных и фугасных бомб общим весом свыше полутора миллиона килограммов. Полигон пылал, пострадали помещения лаборатории, пусковые площадки, погибло свыше семисот человек. Однако это лишь притормозило работу над усовершенствованием ракет. Полигон спешно восстанавливался.
Гитлер, проигрывая сражение за сражением на территории Советского Союза, нуждался в «вундерваффе». С помощью этого оружия он надеялся произвести психологическую встряску: заставить сателлитов безропотно выполнять приказы, а у солдат вермахта укрепить явно пошатнувшуюся после сталинградского и курского сражений надежду па победу. Создатели ракет получали дополнительно крупные ассигнования и материалы. Тысячи военнопленных восстанавливали полигон днем и ночью.
Раскрытые тайные базы на Узедоме находились под непрерывным наблюдением англичан и еще дважды подвергались массированным налетам авиации.
Тогда ракетостроители с острова Узедом переехали на территорию Краковского воеводства и облюбовали район западнее Жешува. Здесь, на берегах тихой реки Вислока, между местечками Дембица, Сендзишув, Кольбашова и Мелец, эсесовцы построили и тщательно охраняли испытательный полигон. Там были отлично замаскированные полевые аэродромы, туда подходили ветки железной дороги. Население ближайших сел оккупанты вывезли в Освенцим, а свою базу обнесли колючей проволокой и прикрыли различными сторожевыми постами, вышками, минными полями. По любому самолету, следовавшему в направлении к ней, немедленно открывала огонь мощная система противовоздушной обороны.
И вот отряд имени Пожарского оказался вблизи этой базы. Пытаясь собрать информацию о летающих торпедах, партизанские разведчики установили связь с польскими подпольщиками. Многие из них но нашей просьбе отправлялись в районы, где предполагалось размещение интересовавших нас объектов. По крупинке собирали о них информацию и передавали ее партизанам. Крупицы разведывательных данных… Нередко они стоили нам крови.
Я прохаживался по каменистой тропке. Высоко в небе шумели кроны могучих дубов. Солнце с трудом пробивалось сквозь густую сеть веток. Скупые лучи освещали сырую землю. Где-то внизу, под горой, журчала горная речушка. Я смотрел, как постепенно темнела внизу долина, а мысли мои все время возвращались к таинственному полигону. Необходимо как можно быстрее отметить на карте его квадрат.
Легко отметить, но трудно найти… Искать! Искать! Все взвешивать, сопоставлять и в конце концов все-таки прийти к единственному и верному выводу. Шагая по тропке, я неожиданно остановился над крутым обрывом: «А что, если собранные нами крупицы данных не дадут нужной картины?»
Внизу уже цеплялся за кусты туман. А я все думал и думал. — Где же этот квадрат? А что, если поступить так… — я быстрей зашагал по тропке. Мысль работала лихорадочно. — У нас восемь основных шоссейных дорог, десять грунтовых, три железные дороги. Так вот… Надо собрать верных друзей-поляков, дать им деньги, и пусть они едут в разные стороны… Разведка веером. Надо выяснить места, куда гитлеровцы никого не пускают. Люди вернутся и, может быть, ничего не узнают, но не это главное — важно знать те места, где обрываются дороги. И тогда… Тогда на карте возникнет таинственный квадрат. Пожалуй, это верно! Нужно немедленно действовать!
Вечером я отправил две группы в разведку. Когда они возвратились и указали на карте пункты, где перед ними закрылась дорога, я послал их в другом направлении. Целую неделю я не находил себе покоя, волновался — а вдруг не вернутся верные люди? Но разведчики возвращались и по их лицам я видел — они недовольны мной. Какого черта гоняет их командир по разным дорогам с таким пустячным заданием?
А на карте после каждой поездки разведчиков появлялись точки. Потом они соединялись линиями, которые постепенно начали смыкаться.
Было за полночь, когда после очередного доклада разведчиков я взглянул на карту и обомлел. Квадрат! Возник таинственный квадрат! Я отчетливо видел его контуры и мог уже заштриховать синим карандашом. Вот он!
Наш отряд после диверсии на железной дороге Санок — Устшики-Дольне перешел в лесной массив поблизости хутора Рудавка. Обосновались на горе Орату. Высота ее превышала 600 метров. Радисты уверяли, что с возвышенности лучше устанавливать связь с Центром.
Владислав Риняк и Иозиф Сабат возвратились из городка Хелм. Нам стало известно, что на берегах реки Вапш в прибрежных лесах немцы держат специальные части, которые следят за местностью, где падают и взрываются летающие торпеды. Поляки пытались пробраться к местам взрывов, но гитлеровцы всякий раз устремлялись туда на машинах и мотоциклах. В каждого человека, замеченного в районе поиска, гитлеровцы стреляли без предупреждения.
Храбрые польские патриоты часто опережали фашистов, но, кроме огромных дымящихся воронок да разбросанных на многие десятки метров кусков раскаленного металла, ничего не находили.
Владислав встревоженно сообщил мне, что собственными глазами видел летающую торпеду.
— Какая она? — насторожился я.
— Подпольщики показали место в лесу, где падали эти штуковины. После полудня появился самолет. Он выскользнул из-за туч, резко пошел на снижение и шлепнулся в болото. После оглушительного взрыва огромный столб черного дыма поднялся в небо.
— Так что же ты видел — торпеду или самолет?
— Видел-то самолет, только у него крылья меньше, чем у обычного самолета, и летел он без моторов, а сзади из какой-то трубы вылетал огонь.
Такие же описания «вува» поступали к нам из других мест.
Выслушав Риняка, начальник разведки сделал пометку на карте.
— Что же мы имеем? — Кучеров ладонью разгладил карту, — вот гора, здесь находимся мы, дальше — Дембица. Оттуда немцы запускают торпеды на север — к Варшаве, на запад — к
