— Ян, прости, я не знала, что нельзя приезжать, — шепчет она и ближе ко мне подается, чтобы никто не подслушал. — Вадим сказал, для дела надо. Имидж твой улучшать. Я думала, у вас согласовано все.
— Ты не виновата, все в порядке, — успокаивающе провожу ладонью по ее плечу.
И нервно кашляю, ощущая на себе испепеляющий взгляд. Мне даже оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто позади меня. Но я делаю это.
Мика.
Ничего не предъявляет. Выглядит равнодушной.
Но одним своим присутствием вызывает во мне острое чувство вины. Я даже машинально от Анны отхожу, хотя не совершил ничего предосудительного. Но ведь ёжик наверняка все трактовала по-своему.
— Ян, я рано утром сразу домой уеду, — сообщает Анна, и я закашливаюсь, ослабляя ворот рубашки.
— Завтра? Почему не сегодня? — мои слова звучат грубо, но лже-жена действительно не к месту в этом доме. Под одной крышей с Микой. Издевательство какое-то!
— Поздно уже, — Новак опускает ресницы.
— Анна права, Ян, ты чего? — недовольно бурчит дед, который не вовремя оказывается рядом. — С утра ребята Филипа ее отвезут. А сейчас ужинать и спать!
Мика, не проявив никакой реакции, молча разворачивается и поднимается наверх. Но я кожей чувствую разрастающееся напряжение. Того и гляди — рванет!
— Хорошо, — выжимаю из себя, с трудом отвлекаясь от ёжика. Хотя тянет побежать за ней. Прямо сейчас. — Но… — опять задумываюсь о том, как Мика воспримет соседство Анны. И принимаю единственно верное решение. — Тебе подготовят комнату в гостевом домике.
— Ян! — возмущается Адам, не зная ситуации.
И в этом, черт возьми, моя главная ошибка. Вот и бомбанула моя бочка с секретами. Хрен соберешь теперь.
— Не обсуждается, — рявкаю я, забывшись. — Филип!
Даю поручение начальнику охраны, отправляю Анну с ним. И даже ужин приказываю ей в гостевой домик отнести. Никаких общих столов! Этого еще не хватало.
Дед недовольно уходит в свою комнату, грозясь завтра серьезно поговорить со мной. И дверью громко хлопает.
Дожидаюсь, пока все разбредутся. А сам дежурю под детской, где Мика укладывает Даниэля спать. Прислушиваюсь к ее голосу, что доносится из-за двери, доброму, ласковому. Будто все нормально.
Стоит лишь ёжику выйти, как я перехватываю ее в коридоре. Разворачиваю к себе лицом, аккуратно, но настойчиво толкаю к стене, чтобы не дать ей возможности сбежать. И тонкую талию руками сжимаю.
— Ёжик, поговорить надо, — выдыхаю в розовые, пухлые губки. И лбом своим в ее упираюсь.
— Лапы убери от меня, — выплевывает Мика с такой ненавистью, что я отшатываюсь импульсивно.
* * *
Доминика
Смотрю в его лживые глаза, переливающиеся платиновыми оттенками, и выставляю ладони перед собой, чтобы Ян не смел приближаться. Я и так жалею, что подпустила его к себе. Так близко… Позволила поковыряться внутри, истоптать все грязными ботинками.
Сделать из меня любовницу, при этом официально оставив в статусе сестры. Для всех окружающих. Ян не планировал разбираться и искать правду, не спешил афишировать наши отношения, потому что никогда не воспринимал меня серьезно.
Не видел во мне будущей жены, матери своих детей…
Нет.
Место изначально было занято более статусной кандидаткой. В тот момент, когда я сгорала под Яном в домике у озера, он был женат. И все в Польше знали об этом. Адам, этот друг-журналист… Все, кроме меня.
Сегодня я ощутила себя на дне болота. Не выбраться. Но самое страшное — и не хочется.
— Мика, — обманчиво нежно зовет Ян. — Этот брак фиктивный, мы ни дня не жили вместе. Я хотел дождаться развода, чтобы…
— Прости, но мне плевать, — резко перебиваю его. — Чтобы ты ни сказал дальше. Мне. Все. Равно.
Каждое слово чеканю, чтобы убедить Яна в этом. И себя заодно. Потому что взрывающиеся внутри меня петарды говорят об обратном. Свежие раны кровоточат.
— Я не мог сказать, ёжик, — шепчет он надрывно. — Я боялся тебе еще больнее сделать. Не хотел тебя потерять.
Вздергиваю подбородок и делаю глубокий вдох.
Запрещаю себе плакать при нем. Вместо этого смеюсь. Ехидно и немного истерично.
— Сказать тебе, что ты на самом деле хотел? — складываю руки на груди, пытаясь закрыться от него. — Удовлетворить свои желания, не заботясь о последствиях. Ты лжец и эгоист, Ян. Как все мужчины. Ты захотел — ты взял. Тебе нужна была я в постели и в бизнесе, и ты не пожалел ни сил, ни слов, чтобы добиться своего. Даже, бедняга, терпел мои сопли и откровения той ночью, — вспоминаю, какой жалкой я была тогда, и ломаюсь изнутри, сохраняя внешнюю черствость. — И я не виню тебя, нет. Такова ваша мужская природа. Я сама сглупила, доверившись тебе. Но больше не повторю своей ошибки.
— Ёжик, маленькая, нет, — заключает мое лицо в ладони.
И мне так тепло становится. Так приятно. Хочется, чтобы Ян обнял меня. Приласкал, как в те ночи, когда я была счастлива с ним. И узнал кое-что очень важное.
Но эта слабость длится буквально доли секунды. Возненавидев себя за мимолетное малодушие, я грубо отбиваю руки Яна. И отталкиваю его от себя.
Ни один мужчина больше не тронет меня! Хватит!
— Еще раз посмеешь прикоснуться ко мне, — угрожающе тычу пальцем в его лицо. — Я… отравлю тебя! — выпаливаю вдруг.
— Малыш, я не боюсь тебя, — говорит тихо. А я слышу нотки жалости в его голосе. И это раздражает еще больше.
— Зря, — цежу сквозь зубы. Вкладываю в это короткое слово всю свою обиду.
Пользуясь секундным замешательством Левицкого, я сбегаю в комнату, закрывая за собой дверь на замок.
— Мика, я не уйду, пока мы не поговорим, — дергает за ручку. — Я поставлю на уши весь дом. Ёжик! — бьет ладонью по двери.
Подумав, беру стул и подпираю им ручку, фиксируя. На случай, если лгун Ян опять ключ от моей спальни у себя припрятал.
— Пожалуйста, Мика, — никак не угомонится Левицкий.
Хватаю пульт, включаю телевизор и делаю звук на полную. Чтобы Ян понял: я не намерена слушать его вранье.
Забираюсь на постель прямо в одежде. Сажусь, сложив ноги по-турецки, и устремляю пустой взгляд на дверь. Наблюдаю, как двигается ручка. Рывками, бешено. Потом все медленнее и с перерывами.
Ян сдается. Уходит.
И я зажмуриваю глаза, давая волю слезам. Горячие ручейки обжигают щеки, стекают на губы, разъедая их солью, падают — и летят вниз.
Чувствую, что нахожусь на грани срыва. Знакомая волна, подобная тем, что ломали меня после сводного и после отравления, опять накрывает меня с головой. Психика не выдерживает. Какими-то жалкими остатками здравого смысла понимаю, что не должна поддаваться, но ничего не могу с собой сделать.
