Дина. После такого придётся смотреть ему в глаза, а ведь ещё и нужно подобрать слова благодарности. И почему всё кажется, таким сложным?
Я остановилась около кабинета ректора и буравила взглядом дверь, не решаясь постучать. Что ему сказать? Спасибо за спасение? Слишком просто. Ты спас мне жизнь, я до конца жизни буду тебе благодарна? Дети моих детей будут молиться Ехидне за тебя, Дин! Я негромко хихикнула, погружённая в свои мысли.
— Мирабелла?
Я обернулась и увидела профессора Эдвину Суинтон. Тут же широко улыбнулась, за три с половиной месяца обучения травничество стало одним из самых любимых мною предметов, а Суинтон самым обожаемым преподавателем!
— Добрый день, — поздоровалась я. — Хотела вот зайти к господину ректору.
— Так его сегодня нет, — огорошила меня Эдвина. — Видимо, какие-то дела… У тебя что-то срочное? Нужна помощь?
Я замялась, нервно теребя сумку, а потом всё же решила признаться:
— Я вчера умудрилась свалиться в озеро.
— Об этом почти вся академия знает, Ты не пострадала? — в голосе Эдвины послышалась забота.
Конечно, медсестра уже разболтала, кто бы сомневался… Ещё один повод поиздеваться надо мной. Поди скажут, что я туда упала лишь для того, чтобы привлечь внимание к своей персоне.
— Со мной всё хорошо как раз благодаря ректору, — поделилась я. — Хотела поблагодарить его, не знаете когда он вернётся?
Суинтон задумалась:
— Обычно, если он не предупреждает, значит что-то внезапное случилось. Скорее всего ректор не вернётся до поздней ночи.
Куда это он мог деться? Неужели отправился куда-то, открыв ту загадочную дверь своим ключом?
— Ладно, оставлю ему записку с благодарностью, — малодушно решила я.
Когда профессор Суинтон ушла, я достала перо и бумагу и прямо на подоконнике принялась за дело. Благодарности вышли достаточно сумбурными, зато от чистого сердца.
Дверь была заперта, поэтому я собралась подсунуть бумажку под ректорскую дверь. Не слишком смелый поступок, но я утешала себя тем, что зато не придётся смотреть в зелёные глаза Виридиана. Почему я не хотела смотреть в его глаза даже думать не хотелось, и так слишком много этого дракона было в моих мыслях в последнее время.
Я села на корточки и разгладила свёрнутый пополам лист, внезапно из-за угла показалась Корделия. Как назло сегодня она была без каблуков, поэтому я не услышала их звук, и в итоге так и замерла под его дверью с бумажкой в руке.
Глаза деканши сузились, она поджала пухлые губы, которые как обычно были выкрашены в ярко-алый цвет, и двинулась ко мне
— Ты что там забыла под дверью, мерзавка?
Я резко встала, сжав в руке лист:
— Мне надоело, что вы постоянно оскорбляете меня. Сколько можно?
Глаза профессора Мартелл опустились на мои руки:
— Что там у тебя? Любовная записка для ректора?
Я тут же сунула злополучную бумажку в карман ученического пиджака:
— Вас это не касается. Хватит обвинять меня в том, что я бегаю за ректором!
— А кто ещё за ним бегает? — процедила Корделия. — Вечно околачиваешься возле его кабинета.
— Вы и бегаете за Виридианом, — вырвалось у меня.
Я смотрела на ведьму исподлобья, не скрывая неприязненного взгляда.
— Как ты смеешь называть его по имени? — заверещала Корделия. — Для тебя он ректор Данталион! Сейчас же дай сюда записку, наверняка там что-то непристойное! Тебя исключат!
— Как хочу, так и называю, — с вызовом произнесла я. — Вас это не касается! А личная переписка, она на то и личная, чтобы другие туда свой нос не совали.
Профессор Мартелл позеленела от злости, это было заметно даже через толстый слой пудры, без которого я уже и не представляла её красивого лица. Она подошла ко мне и вцепилась пальцами-крюками с длинными ногтями в мою руку:
— Думаешь, можешь понравится ему? Ты жалкая, страшная безродная девчонка! Посмотри на себя… Выглядишь, как типичная деревенщина! Зато на кого замахнулась! На Данталиона! Сына самого императора-дракона.
Я знала, что деканша брызжет ядом, чтобы досадить мне и сделать побольнее. Было бы разумно не воспринимать её оскорбления всерьёз, но мне стало очень обидно. Может потому что я сама всегда верила в то, что во мне и правда нет ничего особенного. Я всего лишь обычная дочь выдающийся матери, ничем не примечательная среднестатистическая ведьма. Оно и к лучшему, что никто не знает, что ректор Зирафель была моей мамой. Хотя бы не буду позорить её имя в стенах академии…
Я вырвала руку, чувствуя, как слёзы щиплят глаза:
— А вы просто отчаявшаяся профурсетка! Думаете вывалите тут свои бидоны, — я ткнула пальцем в нескромное декольте ведьмы. — И все драконы тут же побегут падать перед вами на колени? Как бы ни так! Некоторые смотрят в душу, а не на эти ваши ухищрения. И вообще каждый дракон ждёт свою истинную! А остальные так… для развлечения!
— Паршивка! Как ты смеешь грубить преподавателю? — Корделия занесла руку и отвесила мне пощёчину.
Кожу обожгло от сильного удара, щёку запекло. Я замерла, глядя на ведьму с нескрываемой ненавистью. Глаза деканши забегали, она и сама поняла, что перегнула палку.
— Мирабелла… — предостерегающе произнесла она. — То что сейчас произошло…
— Катитесь в междумирье! — выплюнула я, развернулась и побежала прочь.
Забежав за угол, я принялась вытирать выступившие слёзы обиды. Мартелл с самого начала возненавидела меня. Ладно бы она была просто профессором, я бы ходила на её занятия и иногда терпела склочное поведение. Но она была деканшей! Я знала, что периодически злобная ведьма задавала тон той травле, что мне организовывали одногруппники. Меня до сих пор попрекали Авророй, хотя многие и знали, что я не при чём! Не удивлюсь, если она пускала слухи, что я пытаюсь найти себе покровителя-дракона.
Руки дрожали, сердце отчаянно колотилось, а слёзы так и бежали из глаз. На что это она намекала? Что я некрасивая? Конечно, с ней мне не сравниться. Наверняка она и правда любовница ректора. Злая ревность затопила меня. Конечно, Корделия куда красивее меня. Любой мужчина выбрал бы её. Это логично… И какое мне вообще дело до отношений ректора и деканши?
Хотя непохоже, что они были близки. Дракон не рассказал Корделии о моей матери и вообще обычно вёл себя с деканшей подчёркнуто строго. Может поэтому она и бесится?
Я снова вытерла слёзы, стало легче. Благо, что пары уже начались и адептов не было, а то снова бы поползли слухи, что я рыдаю в коридорах.
Я сжала рукой карман, в котором была записка с благодарностью и улыбнулась. Почему-то сейчас, в момент отчаяния, я думала именно о Дине и его тёплых объятиях. Я позволила себе
