замерев.
— Это… Это просто… Как ты мог?! — завопив, отвешиваю ему звонкую пощечину и отталкиваю от себя.
Его глаза недобро сверкнули, чешет щеку. Да, ту же самую, по которой сначала его ударил отец.
— Я хочу тебя, а ты хочешь меня, — просто пожимает плечами, объясняя мне очевидные вещи, как ребенку.
— Ты обалдел?! Я твоя секретарша, без дополнительных грязных услуг! Не знаю, что ты там возомнил себе, но заруби на носу — предыдущие истории с твоими бесхребетными помощницами со мной не прокатят!
Твою мать! Как же трудно говорить убедительно и твердо, когда в твоих трусах Ниагарский водопад. Чертов говнюк!
И я сама хороша! Тут же пьяно поплыла, как от бокала шампанского. От прикосновений своего мелкого босса!
От своей собственной глупости хотелось схватиться за голову и завыть, потому что произошедшее означает конец. Всего одна ошибка (но какая чудовищная!) и я потеряла работу. Ну как я смогу смотреть ему в глаза, прекрасно помня, как его пальцы залезли ко мне в трусики, а язык орудовал во рту и прикусывал соски. Черт! Черт! Черт!
Парень молчал, не пытаясь защититься или оправдаться. Вот же я дура! Только расслабилась и обрадовалась, что мы с ним стали чуть ближе. Думала, это поможет работе, он оставит меня. Как же! Он просто пошел дальше, задирая мою юбку. Пустоголовая курица!
Вспомнила Колю и похолодела. Это же можно считать за измену. Я стонала в руках другого мужчины. Да и не мужчины вовсе, а самого обыкновенного сопляка, которому вздумалось почему-то иметь своих секретарш, наплевав даже на возраст.
— Я… — меня действительно трясло и разрывало на части от обуревающих эмоций. Даже месяца не проработала!
— Анна, успокойся, — он нахмурился, протягивая руку к моему лицу.
Отчаянно замотав головой, я вжалась сильнее в раковину.
— Не надо! Прошу тебя… — с ужасом слышу в своем севшем голосе слезы. Только не расплакаться перед ним, только не это…
— Анна Владимировна, — делает еще одну попытку, нависая надо мной.
От его близости, запаха во всем теле снова появляется слабость. Дурость какая-то. Это не может быть по-настоящему. Это все не со мной.
Толкаю изо всех сил в каменную грудь, и бросаюсь к выходу, на ходу заправляя блузку обратно в юбку. Видел бы меня сейчас мой жених…
— Анна! — раздается за спиной, но я удираю, как трусливая мышь, боясь взглянуть в темно-серые глаза.
Боюсь увидеть в них насмешку, подтверждение, что все это огромная шутка. Бог мой, да даже настоящее желание боюсь увидеть! Потому что это все до крайности неправильно. У меня есть жених, и я его люблю. Ярослав младше меня на двенадцать лет. И черт возьми, для него это просто очередной шанс унизить свою помощницу, то есть, на данный момент — меня, и выкинуть вон, с удовольствием насолив своему отцу.
Он прав. Я такая наивная. Меня так легко облапошить.
Всю дорогу до дома, сидя тихонечко в уголке маршрутки, я молила про себя, чтобы ко мне пришло спокойствие и былая расслабленность. Но ничего подобного не произошло. В душе полная неразбериха.
Зато дома ждал сюрприз. Мужские ботинки огромного размера.
— Тебя твой зануда ждет, — с явным неудовольствием встретила в дверях Алина. — А ты чего такая напуганная? Случилось что?
Да, меня чуть не трахнул на своей кухне босс. Тот, что младше меня на двенадцать лет. Да, да, тот самый Ярослав, от которого ты без ума.
Едва проговорила этот диалог в своей голове, как снова почувствовала себя отвратительно. Ведь моей сестре он правда нравится. Как я могла…
Мысли прерывает Коля, появившийся в дверях.
— Привет, Анют. Ты, что, призрака увидела? Что за выражение лица?
Глава 16
Анна
Коля смотрит на меня вопросительно, я даже не сразу умудряюсь подобрать слова.
— Эээ, прости, я что-то неважно себя чувствую, — солгала ему. — На работе полный аврал.
— Ярик сегодня был? — встревает Алина. Оказывается, она не ушла. Стоит, внимательно смотрит на меня.
По ушам режет ножом ее небрежное «Ярик». Опять теряюсь под их взглядами. Как бы собраться…
— Ну да. Он же мой начальник.
Бывший начальник. Эх, а так все началось складываться… От нового потока стенаний и внутренних терзаний прерывает следующий вопрос.
— Вы с ним ладите? — спрашивает зачем-то Алина. Я все больше хмурюсь. К чему этот ее пытливый взгляд?
И тут же холодею. Неужели у меня на лбу написано чем мы занимались? Не застегнута пуговица?!
— Ты о чем? — настороженно уточняю, украдкой проверяя одежду — все в полном порядке. — Мы просто работаем вместе.
— Он спрашивал обо мне? — внезапно спрашивает Алина, а я чувствую себя хуже некуда.
Скинув пальто и обувь, смотрю прямо в полные надежды глаза.
— Нет, ничего такого он не спрашивал.
— Ни словечка? Может вскользь упоминал?
— Нет.
— Вот как… А фото, где он в костюме, у тебя есть? — сестра выглядит расстроенной.
— Алин! — не выдерживаю я. — Ничего такого у меня нет и быть не может!
— А ты могла бы…
— Нет! — перебиваю. — Предвосхищая твой вопрос — я не могла бы сделать пару таких фото для тебя.
Я вообще не собираюсь возвращаться в это место! Я хочу забыть этого мальчишку и его руки, которые трогали меня везде.
От воспоминаний колени вздрагивают, я отбрасываю волосы с лица, пытаясь скинуть вместе с ними и дурацкие картинки.
— Ты такая эгоистка! — заявляет, надувшись, сестра и, топнув ногой, уходит в свою комнату. Я лишь оторопело смотрю ей вслед.
— Что за невоспитанная девчонка! — бурчит Коля. — Тебе надо быть строже, она совсем распоясалась.
— Уже поздно, — вздыхаю я. — Ей уже стукнуло восемнадцать, плевать ей на мое воспитание.
— Я бы на твоем месте отправил бы ее жить в общагу при универе. Пусть учится на отлично и получает стипендию. Она вообще хоть что-то может без тебя?
— Все она может. Просто не хочет, — устало произношу и прохожу в зал, мою комнату, чтобы переодеться.
Сейчас, после того, как около часа назад я стонала и истекала под другим мужчиной, мне ужасно стыдно и неловко смотреть Коле в глаза. Чувствую себя неуютно, когда ловлю его заинтересованный взгляд в зеркале шкафа. Схватив домашнюю одежду, бегу переодеваться в ванную. Ужасное ощущение предательства не исчезает, становится все сильнее и болезненней.
— Просто представь сколько денег у тебя уходит на твою сестру, — Коля зачем-то продолжает этот бессмысленный разговор, когда я возвращаюсь, но, честно говоря, я слушаю вполуха.
В моих мыслях то и дело мелькают откровенные и развратные картинки того, что было и, Господи Иисусе, что могло
