class="poem">
Снимать немедленно палатки!
Приказ исполнен в тишине;
Багаж уложен, цепи сняты;
В строю рассчитаны солдаты,
И всадник в бурке на коне...
Поход...
По кавказским дорогам, где из-за каждого поворота, каждого дерева, каждого камня всякое мгновение мог раздаться выстрел, войска шли в определённом порядке. Сначала двигался передовой отряд — авангард: батальон пехоты и две лёгких пушки-единорога. За авангардом на расстоянии ружейного выстрела следовала главная колонна — пехота, конные казаки, артиллерия. За ней обоз: повозки, гружённые продовольствием, боеприпасами, палатками, кашеварными котлами, походная кузня, лазаретная фура. И наконец для прикрытия с тыла замыкающий отряд — арьергард. Колонну окружали цепи стрелков; они двигались не по дороге, а по хребтам и склонам окрестных гор, высматривая неприятеля.
В лесу горцы устраивали за́секи: срубали целиком деревья и — ветвистыми вершинами вперёд — оставляли на пути русских отрядов. На горных дорогах они делали завалы из камней. Когда по одну сторону узкой дороги поднимается отвесная стена, а по другую срывается вниз пропасть, человек с винтовкой, прячась за каменным завалом, может сдерживать большие силы.
Отряд идёт густой колонной;
Но на пути большой овраг,
Кругом завалы; злобный враг
Из-за утёсов, пеший, конный,
Стреляет в цепь и в казака;
Навстречу гул единорога,
Картечи, ядра в смельчака —
И снова чистая дорога...
Реки на Кавказе стремительные и сильные, особенно когда в горах, откуда они берут начало, тает снег или выпадают дожди. Бурный поток сдвигает с места огромные камни, несёт вырванные с корнем деревья.
Он мчится с таким шумом, что, идя по берегу, иной раз не услышишь голос соседа.
Во время переправы конные казаки верхом в два ряда выстраивались через реку на месте брода, а между ними, высоко подняв над головой ружья и сумки, по грудь в ледяной воде переходила стремнину пехота. Но иногда сильное течение сбивало людей с ног, опрокидывало повозки, лошади были не в силах устоять на месте.
Один упал, другой слабеет...
Шатнулся, пал... и в целый рост!
На помощь — кони: тот за хвост,
Другой на гриве цепенеет...
Ныряют сабли и штыки;
Несутся пушки с лошадями;
Летает гибель над главами —
Идут бестрепетно полки...
Полежаев переправлялся через быстрые, холодные реки, ходил в дальние походы, на плечах перетаскивал пушки по каменистым горным тропам, под огнём неприятеля разбирал засеки и завалы.
Когда небольшой отряд, в котором действовал Полежаев, был окружён в глубоком овраге, никто из солдат не думал, что останется живым. Горцы со всех сторон обстреливали их, шесть раз бросались в конную атаку, но русские воины стойко оборонялись до тех пор, пока не подоспела помощь. Командиры считали, что Полежаев был одним из лучших в сражении, и просили высшее начальство присвоить ему хотя бы самый маленький — чуть главнее солдата — чин унтер-офицера. И начальство на этот раз не могло отказать.
В перерывах между боями солдаты рубили лес на дрова, косили траву, чинили истрепавшуюся одежду и обувь, квасили капусту, ловили рыбу и сушили её на зиму.
Полежаев улучал всякую свободную минуту и писал стихи.
Найдут в углу моей палатки
Мои несчастные тетрадки,
Клочки, четвёртки и листы,
Души тоскующей мечты...
«Друзья, поверьте, это быль!»
Кавказские стихи Полежаева не похожи на стихи других поэтов того времени.
Обычно поэты наперебой воспевали красоту кавказской природы: снежные шапки гор, неприступные скалы, бурливые водопады, бездонные пропасти. Но мало кто из поэтов сумел в ту пору близко и подробно познакомиться с Кавказом. Некоторые проехали по нему путешественниками, большинство же знало о нём понаслышке. Полежаев прошёл Кавказ в солдатских колоннах и увидел его глазами солдата.
Конечно, и перед его взором вставали картины величественной природы:
Кругом, от моря и до моря,
Хребты гранита и снегов...
И он смотрел как зачарованный на могучий Казбек, «который сед и стар, как бес»:
Из рёбр его окаменелых,
Мильоном волн оледенелых,
Шумят и летом и зимой
Ручьи с свирепой быстротой.
И его поражали вставшие
неприступными рядами,
Как время вечные, скалы́.
Над ними вьются временами
Одни свирепые орлы.
Но солдаты, идущие походом, видят «дикие картины» совсем по-другому, чем столичные путешественники:
Их мочит дождь, их сушит пыль...
Идут — и живы, слава богу!
Друзья, поверьте, это быль!
Я сам, что делать, понемногу
Узнал походную тревогу,
И кто что хочет говори,
А я, как демон безобразный,
В поту, усталый и в пыли,
Мочил нередко сухари
В воде болотистой и грязной
И, помолившися потом,
На камне спал покойным сном!..
На Кавказе Полежаев написал две большие поэмы. Он назвал их «Эрпели» и «Чир-Юрт» — по имени горских селений, куда совершали походы русские войска в надежде захватить Кази-Муллу.
Поэт участвовал в этих походах и рассказывал о них как очевидец.
В то время петербургские художники изготовляли по заказу царя огромные картины. На картинах были серые горы, коричневые холмы, зелёные поля. На горных дорогах, на вершинах холмов, на просторах полей располагались войска. Художники тщательно изображали маленькие фигурки солдат, стройными рядами, как на параде, идущих в атаку, конницу на белых, рыжих и вороных лошадках, артиллеристов у пушек, над которыми застыли белые клубочки дыма.
Царь особенно следил за тем, чтобы всё на картинах — и построение войск, и одежда воинов, и каждое их движение — было по правилам и уставам. Такой — аккуратной, красивой, похожей на парад — желали видеть войну важные петербургские господа.
