Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Пока мама говорила, казалось, что Зейди сжимается в комок, уменьшаясь с каждым ее словом. Я всегда понимала, что мамины амбиции были связаны с ее личным честолюбием, с исправлением несправедливости, допущенной по отношению к ней двадцать лет назад, но, очевидно, что все это было для нее намного важнее, чем казалось.
Она осуждала меня за мои мысли о том, что я слишком хороша для жизни в Варинии. Но именно она верила в то, что мы не представляем здесь никакой ценности, помимо симметричности наших лиц или изгибов наших тел; что быть избранным и отправиться в Иларию означало быть лучше во всем, это означало превосходство даже над здешними мужчинами. Не потому ли она так сильно меня презирала? Поскольку она поняла, что увидела во мне себя?
Сама эта мысль задела меня. Я совсем не похожа на свою маму.
– А может быть, именно ты ничему не научилась? – выпалила я. – И ты поплатилась за это.
– Нора, – сказал отец, пытаясь оттащить меня.
– Тебе никогда не причиняли страданий, мама. Ты думаешь, что мы бесполезны, если нас не выбрали. Почему? В чем ценность быть отосланным к королю, который держит нас в бедности и изоляции, выйти замуж за принца, который даже не побеспокоится о том, чтобы самому выбрать себе собственную жену? Все, о чем мы здесь рассуждаем, – это честь, но в том, чтобы быть красивой, нет никакой чести, и в чем бесчестье, если твою судьбу уже предопределили из-за кривого зуба, или крючковатого носа, или шрама.
Теперь Зейди громко всхлипывала.
– Пожалуйста, не спорь, – сказала она, но я проигнорировала ее. Эта система выстраивалась в течение многих лет, и теперь я уже не могла остановиться, как не могут остановиться приливы и отливы.
– Ты использовала двух любивших тебя дочерей и превратила их в оружие, чтобы добиться отмщения, но не осознавала, что врага-то и не существовало.
– Замолчи, – закричала мама. – Ты невежественная, глупая…
– Возможно, я действительно оружие, – продолжила я, не обращая внимания на то, что отец схватил меня за руку. – Лезвие, заточенное твоей озлобленностью. И, скорее всего, я появилась, чтобы воткнуть тебе в спину нож.
Она бросилась на меня, но отец оттолкнул меня как раз вовремя, чтобы поймать ее. Я сильно ударилась, упав на пол, но быстро поднялась, не обращая внимания на боль в руках и все же не в состоянии скрывать, что мое сердце разбито.
Если мама и старейшины с готовностью поверили в такую подлость с моей стороны, ну и пусть. Теперь Зейди и Сэми вместе. Я бы уехала в Иларию, чтобы никто из селян больше никогда меня не увидел. И папа простит маму, как всегда, потому что даже он не мог ничего заметить за пределами ее красоты.
После этого часы тянулись медленно. Сэми на время удалился, чтобы поговорить со своим отцом. Немея однажды вернулась, чтобы заняться ранами Зейди, которые, по ее словам, хорошо заживали в сложившихся обстоятельствах, и Зейди проспала бо́льшую часть дня. Мама же все время плакала и проклинала меня, не заботясь о том, что все узнают, что ее дочь – коварная предательница, отец же пытался ее утешать.
Я лежала в лодке под нашим домом, пытаясь закрыться от ее слов и вместо этого сосредоточиться на звуке воды, плещущейся о колонны, на том, как крошечные рыбки, жившие под нашими домами, поклевывали мои пальцы, когда я свешивала их через край. Здесь, в тени, было прохладно, и я попыталась представить, каково это – быть в горах, так далеко от всего, что я когда-либо знала.
Мама была предана богам – не только Талосу, но и Астрее, богине красоты; Спиросу, богу погоды; и другим, – но я верила в духов, которые жили во всем вокруг меня: в воде, птицах, самом воздухе. Все это было живым, прекрасным и таким же божественным, как любой невидимый бог. Несомненно, в горах тоже будут духи, но будут ли они теми доброжелательными духами, которых я знала так же хорошо, как рыб или птиц? А может, все духи переменчивы, как воздух и вода, они то помогают нам, то пытаются нас убить?
Я перевернулась на живот и вытащила порванную рыболовную сеть и нож, который я использовала, чтобы освободить мертвую медузу. Я могла бы сейчас отнести ее туда и рассказать маме, что все это было делом рук Зейди, что она любила Сэми и отказалась уезжать и мне пришлось выбирать: либо помочь ей, либо предоставить ей возможность покончить с собой. Возможно, мама предпочла бы это: красивую мученицу, а не жертву, которая умрет старой девой.
И что бы тогда стало с нашей семьей? Если бы за меня не вступилась Зейди, меня бы наверняка изгнали за покушение на жизнь моей сестры, что было равносильно смерти; ведь как долго можно было продержаться в пустой лодке без еды и воды? Конечно, одна дочь – старая дева и одна – принцесса были лучше, чем мертвая дочь и изгнанница.
В конце концов, все мы знали, что Зейди пока не запретили выйти замуж за Сэми, и тогда у мамы пока оставались даже лучшие возможности: жена губернатора и принцесса.
Но сейчас мама не видела ничего за ширмой ее собственных рухнувших планов, и это разрывало ей сердце. Она провела всю свою жизнь, сосредоточившись на короне, которую никогда не видела, на королевстве, частью которого она никогда не станет. Она была подобна красивому зданию, построенному на сваях, только сваи не могли быть прочным фундаментом, это обман, а признать правду означало уничтожить основу ее существования. Но принять этот новый расклад означало бы признать, что жизнь, по сути, продолжается.
Я слышала ее рыдания через половицы, а отец шептал ей утешительные слова. Но чем он сейчас мог ее успокоить? Из того, что уже сделано, ничего теперь нельзя исправить.
Как только солнце скрылось за горизонтом, я взяла весла и поплыла к дому старейшины Немеи. Я застала ее за приготовлением простого блюда из сушеной рыбы и морской капусты, а огонь для готовки разожжен не был. Я осмотрелась в ее единственной комнате, ожидая увидеть играющих в уголке правнуков и одну-двух наводящих порядок внучек. Разве тут не должно быть того, кто бы позаботился о старушке, прожившей век с четвертью?
– Позвольте мне вам помочь, – сказала я, забирая из ее рук нож.
– Спасибо. – Ее суставы хрустнули, когда она опустилась на табурет. – Я знаю, о чем ты размышляешь. «Где все ее дети и внуки, которые должны для нее готовить?» Но мне нравится жить в одиночестве. Возможно, когда мне исполнится 150, я заберу к себе одного или двух внуков, чтобы они мне помогали.
– Я ни о чем таком не подумала, – последовал мой непроизвольный ответ. Я пришла сюда не для того, чтобы защищаться, но внезапно осознала, что для меня было бы очень важно, чтобы хоть один человек, не входящий в круг моей семьи, поверил мне.
Она оставила без внимания мои слова и указала на ведро с водой.
– Принеси мне воды, дитя.
Я набрала воды и села рядом с ней на табурет, вынуждая ее услышать и принять мои слова.
– Я не делала этого.
– Может быть, делала, а может, и не делала. Я не собираюсь тратить то немногое количество оставшегося у меня времени на обсуждение того, что уже произошло. Теперь это не имеет никакого значения.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
