грудей. Словно невзначай потерся об нее, погладил спину и ягодицы. Прижался к ее бедрам, обдал горячим дыханием грудь, покусывая соски. Она умело сдерживала себя, зная, что капитуляция будет еще более ошеломляющей. Стоило ей как следует присмотреться к его лицу, как мигом пропали ее колебания.
— Позволь показать тебе снова, как я могу любить тебя, мой детеныш!
Он сжал ладонями ее лицо, не давая пошевелиться и завладел губами. Она открыла свои губы, чтобы встретить жаркий танец его языка. Эйрин обняла ногами его поясницу, предлагая свое истомившееся тело, приспосабливаясь к ритму его движений. Спираль страсти закручивалась все туже, пока не вырвались на волю их совместные стоны в ослепительном взрыве наслаждения. Вскоре тело обоих налилось истомой.
— Думаю, мы должны сделать эту комнату своей.
Королева кивнула уже засыпая, но Эсмонд не позволил сомкнуть ей глаза.
Даже сюда доносились вопли пирующих. Горящие факелы иногда гасли от сильного ветра. Замок погрузился во тьму. Пьяные воины зажимали девушек, тиская их по углам. Жители Холлетта мирно спали, сознавая, что находятся в полной безопасности.
Война была окончена. Окончена? ОКОНЧЕНА!
Разумеется. Но вот только сама Война так не считала…
Сжав в худой, окровавленной руке зазубренный меч, она наблюдала за сном мирных жителей и горячим пиршеством Воинов…
" Рецидив… " — подумала она — " Случается иногда и рецидив… "
Глава 21
Эсмонд сам себя понять не мог! Честно говоря, начало его это все немного раздражать… Скажем так, по мужскому самолюбию и Королевской гордыне как катком проехали.
Нет, с одной стороны — своей женой он был восхищён так же, как и раньше. Никак не мог отрицать он того, что эта прежде взбалмошная, заносчивая, избалованная девочка ТАК раскроется…
Ведь это именно она вернула ему все — власть, государство, дом. Дала новые завоёванные земли, два новых Королевства.
Делить трофеи решили по справедливости:
* Земля Интикии — отходила пятьдесят на пятьдесят, Ланерону и Сианору.
* Холлеттское Королевство же доставалось полностью Лоннлейну.
Споров между Нагатскими побратимами не возникло и возникнуть не могло.
— Вы согласны, Сир Ланнеронский? — глаза Эйрин, весенне — синие, прохладные уперлись в лиловые, насмешливые, скользнули по изогнутым в саркастической усмешке губам — Такой исход дела устраивает Вас?
Лиловый фыркнул, как боевой конь:
— Разумеется, Сира Королева Экрисса.
— Если есть какие — то претензии с Вашей стороны, прошу высказать их незамедлительно. Я не люблю неясностей, недосказанности и неровностей в финансовых и прочих делах! — голос Королевы звучал твёрдо, но благожелательно.
И здесь Ланеронец низко склонился и, запечатлев лёгкий поцелуй на маленькой руке Эйрин, провёл своим жёстким пальцем по гладкому округлому крупному камню обручального кольца.
— Какая жалость, великолепная Сира Лоннлейнская, — шепнул он, с трудом сдерживая смех, наблюдая налившиеся кровью и огнём глаза боевого товарища — Какая жалость…
Эсмонд не выдержал. Это было уже слишком!
— Какая жалость — что? — зашипел Покоритель — Договаривай, Саргас!
Ланеронец, отпустив, наконец, руку Королевы Экрисса, ответил преувеличенно пафосно и холодно:
— Какая жалость, дорогой Эсмонд, что эта женщина досталась такому идиоту, как ты. На мой взгляд, тебе и кухарки много…
— Хватит! — Эйрин шлёпнула по столу ладонью — Война окончена! Все! Ваши шутки, Сир Ланеронский, очень забавны. Но не смешны. И впредь прошу… Не забываться в присутствии меня и моего мужа.
— Где ж спорить с Беуллом… — Саргас откровенно ржал.
— Давай, давай… — проворчал Покоритель, остывая — А то и без Беулла справлюсь с тобой.
Когда примирились, обнявшись на прощание, заручившись обещаниями поддержки и взаимных визитов и Саргас благополучно отбыл, Эсмонд решил сделать жене внушение.
— Эйрин, Королева Экрисса! — рявкнул так, что звякнули подвески на люстре.
Девушка подошла к нему, опустив сияющие от смеха глаза и сложив руки на животе:
— Я прошу прощения, Сир Покоритель, за вольности, допущенные мной… Накажите меня, накажите так, как посчитаете нужным.
Он вспыхнул. Она… будила в нем темные желания. Они бродили, как старое вино, ещё со времён их свадьбы. Нет, даже со времён первой их встречи в графстве Лавилль…
— Накажу. Не сомневайся, детёныш. Сегодня ночью. Иди сюда.
Он сел в кресло и притянул жену к себе на колени.
— Ты мне вот что скажи, девочка… Где мой сын, Эйрин? То, что похоронено в Интикии… Это не моё дитя. Он… Где он?
Она склонила голову. Улыбнулась.
— Он спрятан, Эсмонд. Надёжно. Когда он родился, я отправила их с Лионой к Сейдрику, в Лоннлейн. В деревню Вениран. Это был единственный выход… Тогда. Лиона — моя служанка, Эсмонд… Она… Она спасла и меня, и твоего сына, любимый. А как ты понял, что то дитя — чужое?
Король выдохнул, запрокинул голову и рассмеялся:
— Ты думаешь, я совсем идиот, по твоему? Не могу отличить своё дитя? Я же наг, детёныш!
— В некотором роде, да…
— Шшшто?! — он был раздосадован — Что ещё такое?!
— Меня же не отличил… — Эйрин хихикнула — В своё время.
Да, не отличил. Это беспокоило его долго… И беспокоит до сих пор. Нагатская и Беулльская Сути. Почему они никак не проявляли себя?! Может, потому что не было НАСТОЯЩЕЙ опасности? Человеческая Суть прекрасно справлялась и в одиночку. Да, наверное.
— Детёныш…
Он потянулся к ней. Притиснул свои разгоряченные губы к её губам. Скользнул грубой рукой по бархатному бедру, сминая тонкую шерсть платья… Жена ответила на поцелуй и ласку. Отозвалась, рвано выдохнув, скользнув тёплой рукой за кожу поясного ремня. Его добыча больше не пахла мятой, её запах стал каким — то терпким, сладким, как вызревшие ягоды.
— Увидит кто — нибудь, Эсмонд! — хихикнула Эйрин — Это неприлично, знаешь ли…
Король развёл её тёплые бёдра.
— Неприлично? Но так заводит…
Он провёл пальцами по набухшим розовым губкам. Эйрин застонала.
Повернувшись к нему лицом, впилась в его губы поцелуем, дёрнула ремень, сломав пряжку.
— Хочу тебя, Эсмонд. Сейчас. Здесь.
— Попроси. — приказал он, освобождая напряжённый член — Проси, Эйрин.
— ВОЗЬМИ МЕНЯ! — выкрикнула она и синюю радужку заволокла угольная чернота — Пожалуйста…
Вошёл в неё, резко и сильно. Придерживая её бёдра, двинулся, заполнив собой до отказа. Эйрин вскрикнула, приняв внутрь его каменную суть. Плавно двинулась несколько раз, и ещё, еще…
Король резко дёрнул платье с плеч жены, обнажив груди. Облизав соски, прикусил один и другой.
Девушка застонала, выгнулась, вцепившись ногтями в каменные плечи мужа. Движения стали плавными, но жгучими и быстрыми.
Они излились одновременно. Вместе, продолжая и дополняя друг друга…
— Я люблю тебя, мой детёныш. — Король уткнулся лбом в грудь жены — Люблю больше
