class="p1">Ключевое воспоминание.
— У тебя опять синяки… — расчесывая волосы Харуко, Урагири провел взглядом по оголённому торсу девушки.
— Каждый приход к тебе… Стоит мне дорого.
— Сколько это может продолжатся? — развернув любовницу, он прижал её к своей груди, — Мне надоело быть бессильным перед твоими проблемами.
— Говоришь так, будто можешь что-то изменить.
— Могу. Я в состоянии подарить Кену настоящую отцовскую любовь, а не честный литр саке и пьяные дебоши. Я в состоянии осчастливить тебя в фамильном доме, не ограничиваясь свиданиями в городе.
— И что предлагаешь сделать?
— Нет человека — нет проблем, Харуко-чан.
— Что ты?… — она вырвалась из объятий Гакёдзина, — Как ты можешь о таком думать?! — девушка возмущённо засверлила писателя взглядом, — Нет! Я не пойду на убийство человека! Не пойду…
Первая реакция не могла быть другой… Но её согласие это вопрос времени, тут Урагири идёт по накатанной — оставляет любовницу наедине с раздумьями, выжидает, пока она не увидит, что предложенное — лучших исход для их отношений. Рюу самостоятельно никогда не покинет дом и не бросит семью, ему попросту некуда пойти, гордыня не позволит. При следующих встречах живописец наседал на своём, поднимал тему покушения на мужа, найти доводы было вовсе не сложно — всего-то вспомнить всю грязь из рассказов Харуко, постараться «открыть ей глаза».
Весной Урагири получил письмо в котором было украдкой написано: «У большого моста на улице Годзё».
* * *
Когда я попытаюсь сложить всю картину воедино получается следующее: творец, у которого не выходит зарабатывать деньги любимым делом — написанием повестей, решает соблазнить удачно подвернувшуюся девушку, забрать себе её хозяйство, семью, и остепенится вдали от цивилизации.
Хм, но возникает нестыковка.
Коль Урагири прославленный художник, то почему нельзя выбрать кого-то, с кем бы не было столько мороки? В их случае надо пойти на убийство человека, хоть и не шибко хорошего… Но, как ни как, это — лишение жизни.
Ответов немеренно.
Урагири могли наскучить светские компании, например, а связывать судьбу с захолустной крестьянкой ему не пристало из-за характера. Харуко хоть и отдалена от больших городов, но очень хорошо знается на положенных книгах, искусстве, ну и выглядит порядочно, смахивая на дорогую гейшу.
В общем — идеальный вариант для Урагири.
Вероятно, он решил, что она стоит смерти Кё.
Причины и следствия складываются охотно, и личный мотив против Рюу имеется: прощать унижения художник не собирался, намереваясь отплатить обидчику.
А Кена тут использовали как средство дешёвой манипуляции.
На его интересы, конечно, внимания не обратив…
Так и произошли полные эгоизма события, погрузившие жизнь уроженца семейства Кё в пучину пятнадцатилетнего бродяжничества. История наконец-то сложилась.
Но тайну смерти Урагири я не узнал.
Чувствую, как потихоньку просыпаюсь.
Задание… Не выполнено?
Сказания
«Повесть о Журавле»
— Ты в этом уверен?
— Ну, а что ещё делать? Если не будет молчать — придётся заткнуть. Мы тут хвостами рисковали!
— Хм, не думаешь, что его смерть навлечёт на нас ненужную беду?
— А кто узнает?
— Неплохо бы предостеречься.
— Убивать будем не мы! Правда, наёмник?
Меня зовут Норайо, что значит: «Человек принципов», — но, по словам многих, мой главный принцип — это деньги.
— Мгм, — выдохнув клубок дыма, кивнул я.
— К этому складу попробуй докопайся — частная, ведь, территория! — продолжил контрабандист.
— Тише! Идёт, походу.
Вошёл Хоккори-сенсей.
— А вы вовремя! Минута в минуту! — засмеялись бандиты.
— … — Богомол поклонился, — Приветствую, господа. По какому делу стоило звать меня в столицу?
— Дело касается вашего молчания, — отсёк первый.
— Назовите цену, — дополнил второй.
— Вы оказали неоценимую помощь клану Сенши, доставив современные модели ружей из большой земли, но я испорчу свои отношения с правительством, не сдав вас, — Хоккори-сенсей призадумался, — Тысяча золотых…
— Сколько-сколько!?
— …Ежемесячно.
— Да ты ум похоронил, дедуля!
— Наёмник, кончай с этим! — контрабандист махнул мне рукой.
Потушив кисеру, я достал катану.
С места не сдвинулся.
— Делай дело!
Один нырок — бандиты лежат в собственной крови.
— Дело сделано, — ухмыльнулся я.
— Не теряешь шанса побахвалиться.
— Если есть чем… — вытерев лезвие, погрузил его обратно в ножны, — Почему бы и нет!
— Пойдём.
— Вы поверили, что я вас продал?
— Не-а.
— Признайтесь, Хоккори-сенсей!
— Вызови ты хоть каплю подозрений — в той комнате бы лежало три трупа, — простодушно заключил господин.
— Верю, — перед выходом на улицу, я натянул соломенную шляпу на голову, — Представляете, кстати, этот новичок — Согия, до прихода к нам, никогда раньше не видел пушек!?
— Удивительно, — сыронизировал он.
— Вы, разве, не взяли его задание?
— Да, скоро будем с катаной разбираться. А у тебя другая миссия, Нора, — Хоккори-сенсей резко перевёл тему.
— Эх!.. — я потянулся и окинул взглядом порт, — Какая же?
— По пути сюда я услышал занимательную историю. В деревне близь Комутори-яма пропадают невесты, местные говорят — демон. Перед днём церемонии девушки бесследно исчезают из своих домов.
— В деревне такого быть не может. Всех тварей от жилых селений отпугивают Содатсу.
— Иногда демонам не обязательно заходить на территорию деревни, дабы воздействовать на тамошних жителей. Имеем дело с особым, вероятно.
— Разберёмся, — расслабленно закинув руки за голову, выдохнул я.
— Скорее всего, тебе придётся найти приманку.
— Найдём.
— Поэтому не показывай своего положения деревенским, пока не найдешь подходящую кандидатуру.
— Не покажем.
— Одна семья, с которой я поговорил, готовит свадьбу и знает, что к ним придёт представитель проповедников. Вот письмо — передашь.
— Без проблем, — я спрятал пергамент во внутренний карман кимоно.
— Повтори, что должен сделать.
— Я вас не знаю, господин! Что вам понадобилось от бедного торговца сандалиями? — сгорбившись, я сменил образ, — Может, подобрать вам пару соломенных обувок?
— Бывай, «бедный торговец сандалиями», — Хоккори-сенсей удалился.
— Ха-ха-ха! Навык не пропьёшь!
* * *
Стоп. Мне надо будет пойти на свадьбу? Задание уже отвратное. Не люблю все эти нежности, радости, что спустя пару лет превращаются в неприязни с несчастьями. Я люблю пышно выпить! А это можно сделать не только на свадьбе. Ещё подбирать приманку… Какой деревенский в своём уме согласится прыгать в лапы к демонам? Разве что, изрядно выпивший…
Если таков приказ господина, мне грех жаловаться.
Берём и делаем!
Говорят, что с горы Куматори открывается шикарный вид на Фудзи — неплохой повод сходить.
Служить проповедникам одно удовольствие — могу путешествовать по всей стране, не бездельником, а с чином Кётая! Хотя, для людей он предвещает только дурное, особенно, когда мои собратья светят ирэдзуми направо и налево. Все шугаются нас, как прокажённых.
Ха-ха!
Какое дело торговцу сандалиями до их бед?
Живот заявил о голоде, а в поле зрения, как раз, появилась харчевня —
