Это что кровать такая рассчитанная на подростков? Кровать оказалась очень узкой неудобной и жёсткой. Плохо дело. Я ложилась и так и сяк. Переворачивалась на бок, поджав колени к себе. Садилась полулёжа и полустоя. Я извертелась просто как юла. Сама не поняла, как меня и сморило, чтобы в таких нереальных условиях умудрилась — таки заснуть…
— Машенька! — радостно воскликнула я, расставляя руки в стороны и ловя в свои объятия семенящую ко мне на своих маленьких ножках дочку. Поймав малышку в свои руки, крепко прижала к себе. — Господи! Как сильно я по тебе соскучилась! Как ты выросла, — отстранив от себя, рассматривала я Машуню со всех сторон.
— Мама…, - ласково пролепетала дочка. — Мама… Мама…
Ох ты! Я всё пропустила! Когда моя девочка впервые стала на ножки. Когда произнесла своё первое слово «Мама». Бедная девочка, она не знала даже кого ей называть мамой! На глаза у меня выступили слёзы. И потекли по щекам. А я только сильнее прижимала к своей груди малышку, словно боялась, что меня снова разлучат с ней.
— Нет, Машенька! Нет. Мама тебя никому не отдаст, — шептала я дочери. А она обняла меня за шею своими маленькими ручками.
— Мама…
Я очнулась. Где я? Что такое? Руки, ноги затекли. Не разогнуть, не встать. Какой — то шум по всему дому. Топот ног, что — то гремит, голоса… мужские. Много голосов. Что произошло?
Грабители?
Или ищут меня?
Кто?!
Я с трудом поднялась с постели. Выпрямилась, потянулась. И тут раздался стук в дверь и приглушённый шёпот:
— Николь, ты здесь? Открой! — это был голос Фриды. Я колебалась. Я не знала, как поступить. — Скорее, пока сюда не добрались!
Я провернула защёлку. И распахнула дверь.
8.3
Макс
Я переоделся и пошёл в камбуз. Шеф встретил меня с перекошенным лицом.
— Ты что вытворяешь, сукин сын?! Кто заплатит за понесённые убытки? Какого… ты вообще нанялся на судно, если не собрался работать?
— Я всё улажу. Убытки возмещу сразу же по возвращению на берег. Не волнуйся. Работать буду. Говори, что делать? — спросил я. Он взглянул на меня недоверчивым взглядом, нахмурил брови.
— Ладно. Иди наверх, отнеси гостям фрукты, — сухо бросил он.
Я взял поднос с фруктами. И направился к лестнице. Быстро взлетел наверх. Покосился взглядом на отдыхающих. Юля — Николь сразу заметила меня. Я понял это по её изменившейся позе. Она резко отвернулась.
Ну, что же, я не гордый. Обошёл её лежак с другой стороны.
— Ваш заказ, леди, — лукаво улыбаясь, произнёс я.
Она лениво протянула руку и взяла с подноса банан.
— Не очистите, господин стюард? — она протянула банан мне.
Лёд тронулся!
Я быстро поставил поднос на столик. Взял протянутый банан, не сводя с Юли взгляда. Она сняла солнцезащитные очки. И одарила меня сияющим синим взглядом.
Пришла в себя! Обрадовался я, очищая банан.
— Саша с Виталиком утверждают, что тебя действительно зовут Максом, — мягко проговорила она. — Я кивал по — японски, боясь случайным словом снова всё испортить.
Похоже, психика её находится в неустойчивом состоянии после перенесённого стресса. И лучше тупо со всем соглашаться. Тем более, беседа пока идёт довольно мило.
— Моего жениха тоже зовут Максом, — очаровательно улыбнувшись, обнажив белоснежные зубы, вдруг выдала она.
Я напрягся. Не то, чтобы мне не понравилось сказка про жениха, хотя мне она не понравилась, но вот её до сияющего блеска отбелённые зубы мне определённо не нравились. Юлька обычно посвящала меня заранее в такие кардинальные изменения внешности. Собственно она и не делала таких экспериментов со своей внешностью. А теперь походу делает.
— А твою жену, я поняла, зовут, Юля? — спросила Юля — Николь. Я снова кивнул. — Ты чего глухонемым прикидываешься? Новую игру затеял? — звонко засмеялась она.
— Ещё у нас есть дочка Машенька, — прорезался мой голос, дабы напомнить ей на всякий случай. Вдруг это ей поможет и подтолкнёт её память в нужном направлении.
— Я это уже поняла, — ровно сказала она. И снова улыбнулась.
И тут я заметил рядом с нами высокого темноволосого молодого человека, который внимательно слушал наш разговор с Юлькой. Я понял. Это доктор. Вот почему Юля — Николь так мирно со мной беседует… в присутствии врача. Дабы продемонстрировать, что больной тут на всю голову я. Я один. А она здорова.
Да ну?!
— А у тебя, Николь, как я понял, дочери нет? — с иронией вопросил я.
— К сожалению, — тяжело вздохнула она. — Но у меня скоро намечается свадьба с другим — моим Максом, — тоже на всякий случай, уточнила она. — Думаю, у нас будут дети. Девочка и мальчик, — она мечтательно улыбнулась.
Ну, хоть так. Промелькнуло в моей голове.
— А моя жена пропала…, - выдал я, сверля Юлию взглядом.
— Ох! — воскликнула она. — Какая жалость. Так ты теперь ищешь её повсюду? — невинно поинтересовалась она. Я кивнул. — Как же тебе — бедолаге помочь?
— Ты действительно готова мне помочь? — тут же зацепился я за её фразу.
— Конечно, — невозмутимо произнесла она. — Я добрая натура. У меня большие возможности и связи, — она снова широко улыбнулась, обнажив белоснежные сияющие на солнце зубы.
— Я очень тебе благодарен, Николь. Ведь нашей доченьке Маше очень нужна мама, — задевал я невольно детскую тему, желая затронуть в ней материнский инстинкт.
— Пришли мне на мобильный фото жены, — ровно произнесла Юля — Николь.
— Продиктуй мне свой номер, — быстро отозвался я.
Стоило ей озвучить свой номер, как я тут же выслал фото жены. И наше семейное фото, где мы втроём счастливые улыбаемся вместе с нашей малышкой. Юля — Николь молча разглядывала полученные снимки. Я не сводил с неё взгляда, наблюдая, как менялось выражение её лица. Улыбка сползала с него медленно и недоумённо…
— Этого не может быть…, - наконец, растерянно произнесла она.
— Может, может, — помогал я вспомнить ей всю её прошлую жизнь.
— Это же я! — убитым голосом воскликнула Юля — Николь.
8.4
Подлетел доктор. Выхватил мобильник из рук Юли — Николь и начал ошеломлённо изучать фотографии.
— Алекс! Как так? У меня что раздвоение личности? — в синих глазах застыло удивление и полное непонимание ситуации. — Алекс! Ты чего молчишь? Скажи, хоть что — нибудь. Ты же доктор!
Ага! Всё — таки доктор. Я не ошибся. Но я помалкивал. Ждал естественного развития хода события.
— Надо поехать к нему домой, — кивнул Алекс в мою сторону.
— Зачем? — ровно поинтересовался я.
