— Все случилось слишком быстро, — вмешалась Карлота. — Ярастерялась. Забыла про сигнал.
Не замедлил вмешаться и ее дружок.
— Довольно. Если вы намерены безнаказанно позволять этомутипу ее оскорблять, вы, представитель власти, тогда я сам лично дойду до вашегошефа, и тогда вам не поздоровится. Это так же верно, как то, что меня зовутГарден К. Монрой. Не будет преувеличением сказать, что пользуюсь некоторымвлиянием в этом городе… а возможно, и во всем штате.
Карлота подарила ему улыбку, полную обещаний.
Полицейский обратился ко мне:
— Я не задерживаю вас за попытку изнасилования, пока ещенет, а забираю за вымогательство. Выходите.
Здесь нам больше делать нечего.
Меня провели вниз в полицейскую машину.
Коп доложил по рации:
— Только что накрыл Лэма в мотеле «Эджемаунт».
При нем оказалась тысяча меченых долларов. Поторопитесь сордером на обыск.
— Что еще за ордер на обыск?
Ответа я так и не получил.
На мне все еще были наручники. Полицейский сидел за рулем.Двое других и Карлота висели у нас на хвосте в другой машине.
Страж порядка явно не торопился. Он подолгу торчал возлекаждого светофора и тщательно соблюдал все правила уличного движения. Наконецостановил машину возле тротуара и сообщил:
— Хочу купить газету.
Подозвав мальчишку-разносчика, он купил газету и углубился вчтение.
— Тише едешь — дальше будешь, — философски заметил я.
— Заткнитесь.
Через некоторое время он опять вышел на связь:
— Спецмашина номер 16. Есть донесение?
— Только что поступило, — ответил диспетчер. — Вот для вассообщение. В письменном столе офиса найден обрывок письма.
— Вас понял, сейчас привезу Лэма.
Полицейский дал отбой, и с этого момента наша езда пересталанапоминать черепашьи бега.
Когда мы приехали в управление, с меня сняли отпечаткипальцев, оформили должным образом, провели наверх и поместили в камеру.
Десять минут спустя ввалился Селлерс.
— Привет, малыш.
Я промолчал.
— Пытался малость подзаработать на шантаже, ну и ну?
— Что навело тебя на эту мысль?
Он издал смешок и ответил:
— Ладно, раскрою карты. Видишь это письмецо?
Он расправил сложенный листок с наклеенными словами,вырезанными из газет и журналов.
— Вижу.
— А видишь этот оторванный кусок бумаги с напечатаннымибуквами?
Он вынул из бокового кармана оторванную верхнюю часть листа,показал мне и затем приложил по линии отрыва к письму с наклеенными словами. Наверхней части листа красовался титул нашего с Бертой Кул агентства.
Обе части точно сошлись. Слова были наклеены на нашемфирменном бланке.
— Оторванный кусок, — продолжил он, — был найден в твоемписьменном столе у вас в офисе. Боже, какая беспечность! Зачем же трудиться впоте лица и вырезать слова из газет, чтобы тебя не нашли по почерку, а потомпросто оторвать начало бланка с заголовком и сунуть к себе в ящик.
Чертовски глупо, не так ли? — спросил я.
— С такими ловкачами, как ты, подобное случается часто. Вывсегда думаете, что хитрее всех, а потом оказывается, что дурее вас никого инет.
— Да, это такая дурь, что сразу в глаза бросается, —согласился я. — Так ловко сработано, что можно и впрямь принять за большуюглупость.
Селлерс прищурил глаза.
— На что ты намекаешь?
— Суди сам. Ты давно уже знаешь меня. Мог ли я оказатьсядураком до такой степени?
— Черт возьми, не знаю. Но против фактов не попрешь.
— Вот именно. А ты прешь, и все только потому, что фактытебе подсунули шиворот-навыворот. Вот и принял желаемое за действительное.
— А какова твоя версия?
— У меня ее нет.
— Лучше бы, черт возьми, для тебя, чтобы она была.
— Всему свое время.
— Послушай, Лэм, — сказал Селлерс, — вряд ли тебе стоит такпетушиться. Мне хотелось бы жить с тобой в мире, да ты сам постояннонарываешься на неприятности.
— Зачем толочь воду в ступе, а требую, чтобы меня доставилик ближайшему незанятому судье.
— Но, выслушай, Лэм, это тебе ничего не даст. Ты над чем-тоработаешь, и у меня есть подозрение, что возможно… скорее всего, так оно иесть… ты занимаешься убийством Фишера… Ладно, у нас были в прошлом стычки, нокто старое помянет… Что нам мешает теперь стать друзьями, а ведь сейчас я какраз в таком положении, что мог бы… скорее, даже могу выручить тебя.
— Да, пожалуй, мог бы.
— А теперь ответь, зачем тебе понадобилось шантажировать этуфифочку?
— Как я понимаю, вы нашли у меня в кармане тысячу меченыхдолларов.
— Правильно понимаешь. Теперь расскажи, как они тамоказались?
— А как по-твоему? Она подсунула их мне в карман, когдаприжималась, обхватив мои бедра руками.
Он рассмеялся:
— В ее изложении это выглядит совсем по-другому.
— Так это не она тебе рассказывает, а я.
— Что ты хочешь, чтобы я вот так вот, не зная всего, — ведьты отказываешься говорить — взял и тебе поверил.
— Я хочу, чтобы меня доставили в ближайший суд.
— И притом немедленно, — поддразнил он. — Ты забыл этодобавить.
— Спасибо, что напомнил.
— Так ты можешь здорово усложнить себе жизнь, малыш.
— А ты хочешь держать меня здесь, чтобы я облегчил твою?
— Мы могли бы при желании облегчить жизнь для нас обоих.
Тут я услышал, как щелкнул замок, затем шарканье шагов покоридору, и моим взорам предстала Берта.
— Что за черт! — воскликнула она.
— Привет, Берта, — нехотя произнес Селлерс.
Берта взглянула на меня:
— Хорош — нечего сказать! Сам дьявол тебя не узнает. Лицовсе в крови, да и рубашка — тоже.
— Копы постарались, — отозвался я.
