— Отсюда вывод, — сообщил он Мерседесу после сериикоротких затяжек. — Отсутствие бюста не всегда отрицательно влияет наотношения с начальством.
Базаров вернулся обратно через четверть часа, потный, словноагитатор после митинга. Остановился на пороге своего кабинета и, прежде чемзахлопнуть дверь, с чувством сказал:
— Большое спасибо!
Кроме укрепления директорского авторитета Кудесников несделал за сегодняшний день ничего путного. И начинать уже не хотелось. Он сходил«в народ», вернулся обратно и съел шоколадный батончик «Пиноккио», начиненныйстружкой непонятного происхождения. По его расчетам, директор, наделавший разоммного хороших дел, должен был наконец выйти и поинтересоваться итогами своейбархатной революции.
Тот вышел через полчаса.
— Ну что? — спросил он тоном заговорщика, которыйстрелял в царя и убежал с места происшествия, не узнав о результате страшногодеяния. — Как там Пескарева?
— Расчувствовалась, — признался Кудесников.
—А Журбина?
— Заперлась в туалете и рыдает. Сегодня вы стали ихгероем.
— Это все благодаря вам! У вас по-настоящемугосударственный ум, и я не удивлюсь, если…
Он не успел договорить, когда дверь приемной отворилась, ина пороге появилась молодая женщина, одетая в деловой костюм. Глаза ее былиясными и холодными, как вода в проруби. Гладко зачесанные волосы лишьподчеркивали красивый овал лица.
— Здравствуйте, — поздоровалась женщина, войдявнутрь. Пристально посмотрела на розовую секретаршу и воскликнула: — Кудесни…
Тот закатил глаза и замахал руками.
— Что-что? — удивился директор.
— Какой кудесный сегодня день! — воскликнулапосетительница. — То есть я хотела сказать: какой чудесный сегодня день!
— Знаете, вы абсолютно правы, — с чувством сказалдиректор. — Кстати, а вы кто?
— Лайма Скалбе, — представилась та и показалаудостоверение, которое уже держала в руке. — ФАЭсБэ.
Кудесников так сильно струхнул, что побелела даже крем-пудрана его лице. Провал! Бежать не удастся.
— Вот как? — изумился Базаров. — Чем, таксказать, обязаны?
Он тоже испугался. Еще бы! Непонятно, что ей надо, этойблондинке. Добро бы, она была из налоговой — и разговоров нет. А то явилась изтакого неподходящего ведомства…
— Вы директор? — уточнила тем временем агентша.Базаров кивнул. — А это?..
Она подбородком указала на Кудесникова, и глаза ееусмехнулись.
— А это моя новая сотрудница Роза Мамаева, —поспешил сообщить тот.
— Роза, значит, — округлив рот на букве"о", повторила Лайма. — Мамаева… Ну вот что, Роза Мамаева.Придется вам продолжить свою карьеру в другом месте.
Лайма повернулась к опешившему директору и поясниласпециально для него:
— Ваша сотрудница нужна стране для выполнения важногозадания. Поэтому я ее забираю. Безвозвратно. О'кей?
— Ничего не поделаешь, — пробормотал обалдевшийБазаров. — Если Родина, так сказать, просит…
— Родина не просит, а жестко требует, — отрезалаЛайма. — Так что, дорогуша, забирайте кота и пойдем.
Она приоткрыла сумочку и показала Кудесникову пистолет. Тотмолча кивнул и пристегнул цепочку к ошейнику Мерседеса, который, радостномяукнув, спрыгнул со стола.
— Думаешь, я поведу тебя в парк? — шепотом спросилбезутешный хозяин. — Нет, друг, всю оставшуюся жизнь мы проведем взастенках. Или еще хуже. Я окажусь в застенках, а ты — на помойке. Кажется,пришло время учиться ловить мышей.
* * *
У Медведя был вид самозванца, вскарабкавшегося-таки напрестол. Он сидел в кресле очень прямо, приподняв подбородок, словно готовилсяк возложению короны на свою буйную голову. Напротив него на примятом до самыхдосок диванчике примостился коренастый дядька с густыми черными усищами, изкоторых можно было наделать целую дюжину тонких корнеевских усиков. Дядькасовершенно точно нервничал и отчаянно мял в руках бейсболку.
— Вот, — гордо сказал Медведь, указывая напосетителя пальцем. — Это товарищ Ямщицкий.
— Андрей Викторович, — подсказал вышеозначенныйгражданин. — Пришел по вашему объявлению.
Он сказал это с точно такой же интонацией, как почтальонПечкин из мультика, и Лайма улыбнулась. Плененный Кудесников молча сидел настуле в самом углу. Мерседес не пожелал сиротливо жаться к его ногам. Онпримерился к телевизору на тумбочке, некоторое время вертел хвостом, потомвсе-таки запрыгнул на него. Телевизор затрясся, но устоял.
— Ну и киса! — удивился Ямщицкий. — Наверное,много жрет.
— Это не суть, — подал голос Корнеев, устраиваясьна соседнем с Арсением стуле. Он все никак не мог поверить, что Лайма такбыстро отыскала частного сыщика, и как будто бы сомневался в егоподлинности. — Расскажите, пожалуйста, все с самого начала.
— Опять? — удивился Ямщицкий. — Да я ужевроде как…
Корнеев молча достал из ящика стола пачку денег, несколькораз обернутую резинкой, и протянул ему.
— Ваше вознаграждение.
В глазах вознагражденного промелькнуло законное опасение.
— Вообще-то меня жена ждет, — на всякий случайпредупредил он, потискав деньги в руке. — И ребятам из таксопарка ясказал, куда иду… И сменщик мой меня внизу караулит…
Лайма решила разрядить обстановку и полезла заудостоверением.
— Не беспокойтесь, — ободрила она Ямщицкого,показав «корочки». — Вы расскажете свою историю и спокойно уйдете. Мыхорошо относимся к помощникам.
Он немного расслабился и почесал макушку:
— В общем, так. Было это часов около одиннадцати вечерадвадцатого августа. Я стоял в Северном проезде возле дома номер пятнадцать.
— Он не стоял, а сидел в машине, — поправилМедведь, который не мог справиться со своей горделивой улыбкой. Ведь это онпридумал дать объявление! И он нашел свидетеля! — Верно, Викторыч?
— Ну да, я и говорю. Я клиента, значит, ждал. А онзадерживался уже на полчаса. Я, значит, собираюсь звонить в диспетчерскую,чтобы доложить обстановку, как вдруг появляется она. Эта ваша брюнетка.
Лайма с Корнеевым переглянулись, а Кудесников, который доэтого момента грустно смотрел в пол, удивленно вскинул голову.
— И вид у нее, прямо скажу, малахольный. Глаза — во!Как два колпака для колес. Волосы развеваются… И так дышит, как будто воздухуей не хватает.
— А откуда она появилась? — благожелательноуточнила Лайма.
— Из-за угла выскочила. Я подумал — из магазина дамочкалетит. Там за углом как раз магазин большой одежный. Правда, в руках у нееничего не было. Никаких, значит, покупок. Увидела такси — и ко мне. Подлетает идавай дверцу дергать. Я ей кричу, что, мол, на заказе я, пассажиров не беру. Аона тогда так на меня посмотрела, словно я ее ножом пырнул. Неприятная история!
