Но я отгоняю эту мысль быстрее, чем она успеваетобосноваться у меня в мозгу. В Лукасе Генри нет ничего монструозного.
В этом парне, которого я знаю по записям, нет ничегопугающего. С ним я чувствую себя в полной безопасности.
По дороге я поглядываю на небо и замечаю, что чем дальше мыотъезжаем от города, тем больше появляется звезд.
— Ты вообще знаешь, куда мы едем? — спрашиваю я, хотя мневсе равно, даже если мы заблудимся. — Ты не просто так пилишь по дороге?
— Не волнуйся. Я точно определил место, где мы, проведемэтот вечер, — говорит он, улыбаясь мне убийственной улыбкой.
— Я не волнуюсь, — повторяю я, поудобнее устраиваясь в своемкресле и полностью расслабляясь. Я совершенно спокойно наблюдаю, как Люк сворачиваетс магистрали на боковую дорогу, как съезжает с нее на узкую грунтовку,взбегающую по склону холма в темноту. Я годами не чувствовала себя в большейбезопасности, чем теперь, когда Люк осторожно выруливает с посыпанной гравиемдорожки и едет через заросли к краю невысокого холма.
Он паркуется прямо перед табличкой «Проход запрещен»,висящей на ограде из колючей проволоки, которая не позволяет нам скатиться внизпо склону. Выключает двигатель и фары. Я с улыбкой смотрю на лежащий внизумерцающий, беспорядочный город, беспечно раскинувшийся миль на двадцать, неменьше.
— Здорово, — тихо говорю я.
— Ага, я тоже так подумал, — отвечает Люк, глядя передсобой. Мне нравится, что ему нравится это место. Оно не для всех, но отныневсегда будет частицей меня. — Значит, ты никогда не бывала тут раньше?
Хороший вопрос.
— Хм... нет, — говорю я. — Честно говоря, я вообще непредставляю, где мы.
Люк впервые отрывает взгляд от пейзажа и смотрит на меня.Его руки все еще лежат на руле.
— Знаешь, ты очень доверчивая. Ведь я мог бы оказатьсяманьяком.
— Мог бы, наверное, но мне в это не верится, — отвечаю я,завороженно глядя в его светлые глаза. — С тобой я чувствую себя вбезопасности.
— Так оно и есть, — мягко говорит он. — Ладно, — добавляетон уже громче, шлепнув ладонями по рулю. — Давай начнем наш вечер! Тыпроголодалась?
— Да, но боюсь, нам вряд ли согласятся доставить сюда пиццу,— замечаю я, обводя глазами пустынный пейзаж вокруг.
— Ничего не бойся, я ее как следует запаковал. Подожди-ка, —Люк нажимает на кнопку блокировки багажника, вылезает наружу и скрывается замашиной. Я поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть, что он там делает, и толькотеперь замечаю, что средний ряд кресел отсутствует. Зато на заднем ряду лежатдве декоративные подушки, явно позаимствованные с домашнего дивана, а рядомаккуратно сложен мягкий вязаный плед, на котором стоит небольшой переноснойхолодильник.
Заметив, что я подглядываю, Люк ловит мой взгляд и улыбаетсяневинной улыбкой. У меня сладко ноет в животе при виде маленькой ямочки на егоправой щеке, которую я не успела заметить раньше.
Люк с негромким стуком закрывает багажник. Вместо того чтобыснова вернуться на водительское место, он открывает с пульта отъезжающуюбоковую дверь и забирается внутрь. В правой руке у него нечто вроде термочехла,которым пользуются разносчики пиццы, а в левой зажат большой пластиковый пакет.
— Перебирайся назад, — командует Люк.
Отказавшись от попытки грациозно перелезть через передниекресла, я выхожу из машины и забираюсь через открытую дверь со своей стороны.Согнувшись пополам, прохожу в заднюю часть и сажусь рядом с Люком, который ужеснял с кресел плед и холодильник и заботливо подложил мне под спину подушку.Усадив меня, он выуживает из какого-то потайного отделения пульт.
— Опа! — восклицает Люк и, согнувшись, перебирается впереднюю часть машины. Дотянувшись до приборной доски, он включает двигатель,колдует над обогревателем и какими-то другими настройками, а потом возвращаетсяобратно. У меня перед носом вдруг вспыхивает экран, и я с запозданием замечаювыезжающий DVD-плеер. Предупреждение о защите авторских прав служит намночником, пока Люк вынимает чудом не остывшую пиццу из термочехла (который он,скорое всего, позаимствовал в пиццерии), вытаскивает из пакета бумажные тарелкии салфетки, выгружает банки с газировкой из холодильника.
Когда на маленьком экранчике появляются вступительные титрыв стиле семидесятых, я придвигаюсь поближе к Лукасу Генри на нашемимпровизированном диванчике у черта на рогах и чувствую себя невероятносчастливой. Сейчас мне кажется, что я никогда в жизни не была так счастлива, ноя не могу знать этого наверняка.
— Мне нравится этот фильм, — шепчу я.
— Да, — улыбается Люк, не сводя глаз с экрана.
— Что — да? — переспрашиваю я.
— Я так и думал, что тебе понравится.
Он смотрит на меня так, словно заглядывает в душу, и я вдругчувствую себя голой. Чтобы разрядить обстановку, я нагибаюсь за лежащей у ногпиццей и принимаюсь за еду. Люк следует моему примеру, и пицца очень быстрозаканчивается.
Сытые и довольные, мы в молчании смотрим кино. Где-то насередине фильма я натягиваю на ноги покрывало. Люк обнимает меня за плечи, и мыприжимаемся друг к другу, словно знакомы целую вечность.
Когда кино заканчивается, Люк снова ненадолго перелезаетвперед и выключает двигатель, пояснив, что нужно беречь бензин.
— Я не хочу, чтобы мы с тобой застряли тут, — говорит он.
— Я бы не возражала, — признаюсь я.
— Я бы тоже, — улыбается он. — Но мне кажется, твоя мамабудет против.
Вместо того чтобы вернуться ко мне, Люк с пульта открывает люкв потолке и просит дать ему подушки. Он бросает их под спинки пассажирского иводительского сидений и растягивается на полу, подложив одну подушку подголову.
— Иди сюда? — говорит он, и это больше похоже на просьбу,чем на приказ. Внутри машины быстро становится холодно, поэтому я беру с собойплед и устраиваюсь рядом с Люком. Мы расстилаем плед сверху и подворачиваем егопод себя, чтобы сохранить тепло.
Мы лежим и смотрим в большое окно на холодное небо,усыпанное звездами разной степени яркости. Вскоре я начинаю дрожать и лязгатьзубами, но не от холода. Люк придвигается ближе и обнимает меня поверх пледа.
— Ты закончила мою анкету? — спрашивает он, глядя, в небо.
— Кажется, да, — говорю я, с трудом припоминая, о чем онговорит.
— Скажи ответы, — просит он.
— Задавай вопросы, а я скажу, что я написала.
Мы играем в вопросы и ответы, словно на телевикторине, гдечасы отсчитывают время. Люк с легкостью припоминает все свои вопросы, а я помнюбольшую часть ответов, тщательно воспроизведенных в моем досье, лежащем наночном столике. Пробелы приходится заполнять на ходу.
