— И что произошло? — интересуюсь я.
— Ты пропустила праздник и сломала нос в том же году, нопозднее, когда споткнулась о бродячую собаку, которую притащила домой, — сулыбкой говорит мама.
Это нас никуда не приведет, мы напрасно теряем время, и мнепора идти. Мама улыбается и дотрагивается пальцем до моего носа, который ещесегодня утром казался мне в зеркале абсолютно нормальным.
— Он до сих пор немного искривлен, — мягко говорит она.
— Значит, на самом деле я ничего не изменяла? — спрашиваю я,чувствуя досаду и раздражение в равных долях. Честно говоря, мне стоит немалыхусилий удержаться и не спросить ее о том, зачем она лжет мне всю жизнь, о чем сутра проинформировали вчерашние записи.
— Кажется, нет, — говорит мама. Я шумно вздыхаю, и тогда онадобавляет: — Но это не значит, что это невозможно. Может быть, у тебя просто неполучилось это сделать в данной ситуации. А в чем дело, Лондон?
— Просто меня все достало, — отвечаю я, потому что так оно иесть.
Какой-то родитель негромко сигналит нам, вежливо просяпроехать вперед. Мама бросает взгляд в зеркало заднего вида, потом серьезносмотрит на меня.
— Знаешь, Лондон, в чем дело. Ты знаешь о своем прошломтолько то, что рассказала мне или записала, но если ты по каким-то причинамэтого не сделала, то уже никогда не узнаешь, меняла ты когда-нибудь свою жизньили нет. Это понятно?
Мне требуется какое-то время, чтобы обдумать ее слова.Допустим, прямо сейчас я вспоминаю, что завтра утром меня собьет автобус. Я неговорю об этом маме и не делаю запись сегодня вечером, следовательно, завтраутром знание о катастрофе будет полностью утрачено. Но завтра я иду в школудругой дорогой и бессознательно избегаю встречи с автобусом. Таким образом, яизменяю свое будущее, даже не догадываясь об этом.
Впервые за это утро я от души улыбаюсь.
— Еще как понятно! — говорю я, отстегивая ремень и открываядверцу машины. Я машу маме на прощание, вбегаю в школу и спешу на первый урок.
Но в раздевалке меня уже поджидает Пейдж.
— Ты еще не говорила с ним? — спрашивает она, смущеннопереминаясь в своем мешковатом спортивном костюме. Я вижу в глубине ее тесногофизкультурного шкафчика подвенечное платье, обклеенное марками и почтовымиярлыками.
Пейдж решила одеться на Хэллоуин «невестой по почте».
На мне сегодня черный джемпер с круглым воротом, чернаяджинсовая юбка и яркие лосины в черно-оранжевую полоску. Не маскарадный костюм,конечно, но все равно весело.
Пейдж смотрит на меня, скрестив руки, с таким видом, словноя ответственна за ее любовную жизнь.
На какую-то долю секунды мне хочется рассказать ей всюправду.
Но потом это желание проходит.
Я думаю о Брэде Томасе и о том, что он сделает с Пейдж.Думаю о предстоящем ей публичном унижении. О том, сколько горя она испытает,когда все это случится.
А потом думаю о себе.
Если быть совсем откровенной, то мне просто хочетсяпопробовать изменить какую-нибудь мелочь, чтобы выяснить, могу ли я изменитьнечто большое.
Вот почему вместо того, чтобы сказать Пейдж Томас чистуюправду — а правда заключается в том, что я никогда в жизни не разговаривала сБрэдом из математического класса, — я поворачиваюсь к девочке в мешковатомспортивном костюме и бросаю ей в лицо откровенную ложь.
— Пейдж, — с напускным сочувствием говорю я, — мне оченьжаль, но мне кажется, Брэд — гей.
Глава семнадцатая
— Пока! — я с нарочитой поспешностью поворачиваюсь к мамеспиной и захлопываю входную дверь, оставляя позади и ее, и нашу семейную драму.И оказываюсь на крыльце рядом с мальчиком, о котором читала весь день.
Вот оно: первое свидание!
Я целый день просматривала свои записки, хихикая, задерживаядыхание, ахая и охая до тех пор, пока не пришло время наряжаться. Анарядившись, еще целый час сбивала пафос, чтобы выглядеть небрежно.
Он опоздал, но мне все равно. Главное — он здесь.
За порогом меня встречает морозный октябрьский вечер, нохолод мгновенно прогоняет тяжесть в груди, вызванную Страхом, Джейми, маминойложью и, похоже, всем вокруг, кроме Люка.
Люк кивает мне на свой дурацкий минивэн, стоящий на дорожке(как хорошо, что я уже знаю о нем из записок, потому что выглядит он все-такидиковато).
Люк придерживает передо мной дверцу машины, и этот галантныйжест получается у него скорее естественно, чем натужно. Похоже, он прирожденныйджентльмен, а может быть, просто продукт воспитания вежливых родителей.
Мы садимся на передние сиденья и пристегиваемся ремнямибезопасности.
— Прости, что опоздал, — снова извиняется Люк.
— Все нормально, правда, — снова повторяю я.
— Я просто увлекся рисованием, — объясняет он, включаязажигание и подкручивая обогреватель. — Забыл о времени.
Вот теперь я раздражаюсь. Рисовал, значит? Я делаю глубокийвдох и отгоняю раздражение прочь. Главное, сейчас он здесь.
— Как дела? — спрашивает он так участливо, что мне хочетсяего обнять. Вся досада сразу же испарилась.
— Отлично, — улыбаюсь я. — А у тебя?
— Теперь лучше, — отвечает Люк, ловко выруливая с дорожки натихую улицу. Он переключает передачу, и мы отправляемся в путь.
В машине тихо играет радио, а Люк кружит по улицам моегорайона с такой уверенностью, словно сто лет тут живет. Вскоре мы поворачиваемна север и выезжаем на одну из двух магистралей, ведущих в наш город и из него.
— Что случилось с пиццей? — спрашиваю я, вспомнив повесткунашего сегодняшнего свидания, с которой он вкратце ознакомил мою маму. Но насамом деле мне все равно, куда мы поедем. В обществе Люка я готова дажепоголодать.
— Не волнуйся, я не соврал твоей маме, — загадочно отвечаетон.
— Я не волнуюсь, а если соврал, так и ладно, — говорю я,глядя в ясную холодную ночь. Я вспоминаю свое утреннее пробуждение, и накакое-то время горечь возвращается. Моя мать предала меня. Мой отец скороумрет, а я его даже не знаю — и все по ее вине! Теперь мне нужно найти его, ноя не знаю как. И просто хочу...
Люк негромко кашляет, и я возвращаюсь в настоящее время.Отбрасываю мысли о матери и говорю себе, что родители врут детям только поочень серьезным причинам. Просто нужно узнать, какая причина была у моейматери.
На этом я успокаиваюсь и даю себе слово до конца дня думатьтолько о Люке.
Люк везет меня все дальше и дальше на север от города, и накакой-то миг я представляю себя девушкой из фильма ужасов, которая доверчивоидет навстречу монстру, вместо того чтобы дать деру. Вот и я легко и беззаботнопозволила парню, которого совершенно не знаю, увезти меня в темную чащу.
