Поздно вечером, свернув боевые порядки, колоннами начали движение по намеченному маршруту, организовав разведку и приняв меры боевого охранения. Идти пришлось по бездорожью, при глубоких снежных заносах и в основном под покровом ночи. Если не считать двух налетов вражеской авиации, какого-либо сопротивления со стороны неприятеля мы не встречали до рубежа Мясного Бора, это и понятно: ведь кругом густой лес, а немцы в таких условиях рубежи не создавали.
Сейчас уже не могу вспомнить, какого числа части бригады подошли к подступам Мясного Бора и сосредоточились в густом лесу. Была ночь, мороз — около 40°. Но костры для обогрева не разводили, чтобы нас не заметили, а если в крайних случаях и зажигали огонь, то его тщательно прикрывали сверху шалашами или плащ-палатками. Люди были изнурены до предела, многие падали и тут же засыпали, отчего около десятка человек замерзли.
В темноте, не имея разведданных о противнике, системе огня, характере оборонительных рубежей на переднем крае и глубине обороны врага, командир бригады Черник с командирами частей поспешно провели рекогносцировку, поставили задачу частям, а в это время поисковые группы вели усиленную разведку на переднем крае.
С рассветом части бригады перешли в наступление. Продвижение бригады после ввода ее в прорыв было обнаружено авиацией противника, и внезапности нашего наступления не получилось. Немцы встретили нас сильным и, надо сказать, умело организованным огнем. Верно определив, что силы наступающих невелики (ведь первой подошла к рубежу и начала наступление только 59-я осбр), противник осмелел и, используя открытые фланги наступающих подразделений, выбросил в наши тылы группы автоматчиков.
Командир бригады Черник в этой сложной обстановке потерял управление. Связь работала нечетко и часто прерывалась. В части пришлось направить офицеров штаба и политотдела. Положение удалось восстановить, но ценой значительных потерь: были убиты начальник оперативного отдела штаба Носов — боевой и опытный офицер, начальник разведки бригады, комиссар Барсуков, ранен комиссар минометного батальона и другие. Я тоже был ранен осколком мины в ногу, но остался в строю. Рана мне показалась пустяковой.
Нашей бригаде кое-где удалось потеснить противника, но перерезать железную дорогу и овладеть Мясным Бором мы не смогли. Сил и средств оказалось явно недостаточно.
В дальнейшем усилиями подошедших частей и нашей бригады оборона немцев была прорвана, захвачен ряд опорных пунктов, в том числе и Мясной Бор, перерезана железная дорога Новгород — Чудово, однако овладеть сильно укрепленным пунктом обороны немцев — Спасской Полистью — оказалось не под силу ни в этом бою, ни в последующих.
После этого наша бригада была выведена во второй эшелон для приведения частей в порядок. Командир бригады Черник, растерявшийся в бою, решением Военного совета 2-й ударной был снят с должности. В тот же день командование бригадой принял полковник И. Ф. Глазунов.
Не более суток находилась бригада во втором эшелоне. Не успели мы отдохнуть от предыдущих маршей и напряженных боев, как поступило боевое распоряжение о вводе в прорыв на новом рубеже. Подключившись к прорыву, бригада оказалась в первом эшелоне наступающих частей и с боями успешно продвигалась в направлении Финев Луг, Ольховка, Горка, Дубовик. В этот же прорыв был введен 13-й кк, в оперативное подчинение которого вошла и наша 59-я бригада.
В первых числах февраля части бригады, удачно применив обходной маневр, овладели деревней Дубовик. Здесь была наголову разбита и уничтожена карательная рота эстонских айсаргов, а командир роты взят в плен и расстрелян.
Затем бригада вошла в крупный лесной массив и, следуя по единственной проселочной дороге, выбралась на опушку леса перед деревнями Большое и Малое Еглино, где была остановлена сильным артиллерийским огнем. Боевые порядки бригады были растянуты, тылы и артиллерия отстали, сил и средств для взятия такого укрепленного рубежа с ходу у нас явно не хватало. Мы перешли к обороне.
К этому времени в Дубовике уже капитально обосновался КП со штабом 13-го кавалерийского корпуса. Мы реально почувствовали конкретное, умелое руководство умного и энергичного человека — командира корпуса генерала Н. И. Гусева. Вспоминая трагический конец 2-й ударной армии, можно только сожалеть, что корпус вместе с таким прозорливым руководителем в мае был выведен из ее состава. Его опыт и мудрость могли оказаться полезными, а принимаемые им решения — повлиять на исход операции по отводу армии.
Для организации и подготовки дальнейшего наступления на рубеже Большое и Малое Еглино, железнодорожного разъезда Еглинка нам дали несколько дней. К этому времени в бригаду поступило пополнение — три лыжных батальона (169, 170 и 171-й), сформированные на Урале. К сожалению, прибыли они к нам накануне дня наступления. Довооружили их на бригадном обменном пункте, а на Подготовку к наступлению времени было крайне мало.
В лесу, в районе БОП, провели митинг, на котором я выступил перед лыжниками. Вместе с комбригом полковником Глазуновым провели совещание с командным и политсоставом батальонов. Кроме того, я собрал отдельно командиров взводов и обратил их внимание на сложившуюся обстановку и задачи. Серьезную подготовку к предстоящему наступлению провел штаб бригады во главе с его комиссаром Есюткиным, исполнявшим одновременно обязанности и начштаба вместо выбывшего по ранению майора Старцева.
Наше наступление началось 8 или 9 февраля 1942 г. Соседом справа, правее железнодорожного полотна метров на 500, была одна из кавалерийских дивизий.
Кто был соседом слева, теперь уже не помню, возможно, 22-я отдельная стрелковая бригада полковника Пугачева. В полосе наступления бригады нам предстояло овладеть опорными узлами сопротивления в деревнях Большое и Малое Еглино, разъездом Еглинка и железнодорожным мостом-виадуком, оказавшимся особенно крепким орешком.
Бои на этом рубеже были особенно упорными. Противник понимал, что, овладев рубежом, мы совсем близко подвинемся к Тосно и Любани, поэтому он сильно укрепил Большое и Малое Еглино. А перед нами была совершенно открытая местность, что ставило нас в труднейшие условия. Преодоление открытого пространства неизбежно вело к большим потерям. Чтобы максимально уменьшить их, мы решили свести остатки личного состава стрелковых батальонов в один, вооружить автоматами и направить лесом для охватывающего маневра слева. Лыжные батальоны наступали по всему фронту.
Замысел оправдал себя полностью. Выйдя в тыл опорного пункта деревни Большое Еглино, наш батальон отрезал немцам единственный путь отхода на Каменку. Противник дрогнул и в панике бежал, неся потери, оставив много трофеев, в том числе штабной автобус, склады с продовольствием и другим имуществом. Овладев Большим Еглино, мы создали серьезную угрозу противнику, оборонявшемуся у деревни Малое Еглино и железнодорожного разъезда. И здесь немцы в панике бежали. Захватив разъезд, мы перерезали рокадную железную дорогу и глубоко вклинились в глубь обороны противника, однако виадуком овладеть не сумели. По приказу комкора Н. И. Гусева ночью он был разрушен бомбардировкой с У-2.
Части бригады, особенно лыжные батальоны, наступавшие с фронта, понесли значительные потери. Они начали преследование отходящего противника, но были остановлены на втором оборонительном рубеже у деревни Каменка, оборудованном немцами за насыпью железнодорожного полотна. Нам удалось захватить отдельные огневые точки немцев, но на большее, к сожалению, сил и средств не хватило. Если бы командование корпуса или, еще лучше, армии ввело здесь свои резервы — успех был бы несомненный…
