Пока я была с Бартом, благодаря его популярности мои ставки неимоверно возросли, но я хлебнула сполна, когда мы расстались, а друзья стали отмазываться от меня, как я сейчас от Джил, пустыми фразами сочувственного характера: «Может, это и к лучшему…», «Ты не пробовала поговорить с ним?» и т. д. В ответ я обычно хныкала: «Барт – заигравшийся ИГРОК и завравшийся ВРУН! К тому же он должен мне КУЧУ ДЕНЕГ! Назад пути нет, я уже тысячу раз все обдумала. Он же спер мой музыкальный центр и заложил его, чтобы отдать свои карточные долги!»
Жить с Бартом стало невыносимо. Но, расставшись с ним, я потеряла часть себя. Мне было больно от того, что Барт, словно бездомная, плешивая, продрогшая насквозь собачонка, тявкал у меня под дверью и просился войти, а я гнала его шваброй. Горькое чувство комком стояло в горле. А мои друзья, не желая видеть в нем жалкого картежника, твердили мне в один голос: «Он ведь тебя та-а-ак любит! Вы же можете найти психоаналитика. Сейчас за деньги кого только не найдешь!»
Я вздохнула и попыталась отогнать мысли о Барте, потому что они неминуемо ввергли бы меня в депрессию.
– Прости, Джулс, – сказала Джил. – Я не хотела бередить старую рану.
Во взгляде ее читалось до боли знакомое выражение, означавшее примерно следующее: как жаль, что Барта больше нет с нами… Однако уже через мгновение Джил вернулась к своим собственным страданиям. Повиснув на самом краешке пропасти, я все же не грохнулась вниз. Но каждый раз, когда кто-то произносил имя Барта, я была готова в нее сорваться.
Джил потерла лицо, на руке сверкнул бриллиантами знакомый браслет.
– Один из тех подарков? – спросила я.
Джил сморщила нос – пренебрежение явно относилось к браслету, а не ко мне.
– Наверное, выложил за него целое состояние, – сказала она и покрутила ладонью, так что бриллианты на запястье буквально полыхнули. – И не могу сказать, чтобы мне это не нравилось. Мне ужасно нравится все, что Джереми подарил мне в качестве, так сказать, компенсации. – Последние слова она заключила в воображаемые кавычки. – Одно время я хотела просто сложить все это в коробку и убрать подальше, но не смогла.
– И что, прости, за хрень получается? – Я подлила себе кофе. – Обычно мужики дарят своим женщинам дорогие штучки, потому что хотят их трахнуть, а Джереми… хм… делает все наоборот.
– Какая глупость, правда? – Рассмеяться Джил не смогла, но все же изобразила одобрительное фырканье и даже попыталась криво улыбнуться. – Сначала я подумала, что он завел любовницу, – продолжала она. – Знаешь, мужики ведь часто так делают: изменяют жене, заваливая ее роскошными подарками, чтобы она вела себя паинькой.
– Да ну! – Мысль о том, что Джереми наставлял Джил рога, была слишком невероятной. – Не может быть. Да он тебя любит просто до омерзения.
– Ну и что с того? Ты не поверишь, сколько я всего передумала. Какие только глупости не лезли в голову. Я перечитала уйму женских журналов с этими паршивыми статейками, в которых бабы-всезнайки поучают, как вернуться к нормальным семейным отношениям, как уличить мужа во лжи. Все эти рубрики типа «Читательницы дают совет». Бред собачий. – Джил тяжело вздохнула. – Но моя проблема никого не интересует. Никто в этих дурацких журналах не объясняет, что делать с мужьями, которые не желают трахать своих жен. А если и касаются этой темы, то советы в основном такие: расспросите мужа о его тайных фантазиях или купите красные эротические трусики. Господи, да разве дело в трусах! Уж я какие только не перепробовала, поверь мне.
– Нашла где искать советов, – возмутилась я. – В этом глянцевом мусоре ты в лучшем случае прочитаешь то, что хочешь услышать. А в худшем – у тебя просто поедет крыша.
– Одно время я действительно чуть не свихнулась, – подтвердила Джил равнодущно.
Она откинула волосы, и бриллиантовый браслет еще раз красноречиво сверкнул на ее запястье, перекликаясь с бриллиантовым блеском сережек и белокурыми, идеально подстриженными локонами. Я не могла поверить, что такое совершенство, как Джил, такая ухоженная и собранная, может настолько вляпаться. У меня есть наивное и маразматическое убеждение, что с возрастом человек становится мудрее. И мне трудно было вообразить, что Джил – пример для меня во всем – может погрязнуть в хаосе, который царит в моей личной жизни и в моем гардеробе. Я обвела взглядом кухню, бывшую до сегодняшнего вечера символом безоблачной семейной жизни, и снова погрузилась в тоску.
– Но я же не могу жить без секса! – произнесла Джил с таким пафосом, будто делала официальное заявление в Белом доме.
– Конечно, нет, – промямлила я, от всей души надеясь, что Джил не решится столь круто изменить свою жизнь. – Но ты же сказала, что тогда, на Канарах… Ну, в общем, всякое ведь бывает, так?
Случай на Канарах, видимо, действительно был из ряда вон. Меня так и подмывало сказать: чем тебе не выход, продолжай в том же духе… Джереми такое, конечно, не понравится, но ведь он сам напросился.
Джил уставилась на меня, разинув рот, точно золотая рыбка, пытающаяся ухватить все крошки мира. Потом захлопнула рот, снова открыла, снова захлопнула – вылитая золотая рыбка.
– Ну что еще? – устало спросила я.
– Видишь ли, это тоже часть проблемы! – объявила Джил с такой свирепостью, что стало понятно: я угодила в самое яблочко. – Я не собиралась тебе рассказывать, но раз уж ты сама заговорила… – Она залилась румянцем, но сверкающего взгляда не отвела. Лицо сияло, напоминая бра, в котором заменили лампочку.
– Боже милостивый… – пробормотала я, чувствуя, как сердце медленно сползает в желудок.
Теоретически с Джереми еще можно было что-то сделать. Неудовлетворенные супруги часто разглагольствуют о разводе, но в основном чтобы выпустить пар. Выход есть почти всегда: можно обратиться к психоаналитику, сексопатологу, можно бухать в вечернее какао Джереми лошадиные дозы «виагры», чтобы он, словно накачанный химией слон, под песенку «Давай сделаем это» срывал белье жены своим вздувшимся от желания хоботом…
– Ты что, встречаешься с кем-то? – неохотно спросила я.
Джил сияла уже совсем неприлично – не женщина, а рождественская елка. Она кивнула, улыбаясь от уха до уха, и улыбка ее была одновременно виноватой и счастливой. Бриллианты на бледном запястье предательски сверкнули. Неудивительно, что Джил обуревали такие противоречивые чувства.
Моя собственная реакция тоже не отличалась однозначностью. Я чувствовала:
а) облегчение (мне не придется быть единственной опорой и защитой Джил);
б) беспокойство (что, если этот парень окажется подлой дрянью? Может, он наслаждается отношениями с Джил только потому, что она прочно связана узами брака, а если она разведется, тут же растворится в неизвестном направлении? Тогда я точно останусь единственной опорой и защитой Джил. А я, между прочим, просто зашиваюсь на работе, мне и на себя-то не хватает времени. Ну и сволочь же ты, Джульет);
в) как ни странно, зависть (если все обойдется, то получится, что Джил обменяла одного мужика на другого, без нравственных мучений и нерешительности. Эгоистка! Какая ты эгоистка, Джульет! Завидовать Джил в ее теперешнем состоянии! Самовлюбленная корова).
