Всю дорогу до дома я отчаянно истязала себя и в конце концов пришла в такую негодность, что, не потрудившись переодеться, залезла в постель – прямо в лифчике, трусах и колготках. Я иногда так поступаю, когда чувствую себя совсем беззащитной, – а именно такой я себя сейчас и чувствовала. Новости Джиллиан в самом буквальном смысле сбили меня с ног. Все, решительно все в этой жизни может рухнуть в считанные секунды. В общем, депрессия наконец-то запустила в меня свои когти, благо сопротивляться я больше не могла – только не в четыре часа утра. И голову мою заполнили мысли о близком конце света.
* * *
Пару следующих недель я возилась с проектом Лайама. Мы отослали отснятые серии шоу избранным журналистам, и результаты превзошли все наши ожидания. Тем не менее я была далека от того, чтобы почивать на лаврах. Вот когда Лайам будет успешно представлен широкой общественности и его захлестнет водоворот поклонников и шампанского, я займусь своей личной жизнью: стану выезжать на природу по выходным и найду время, чтобы рассудить, почему я сначала выбираю самых аппетитных красавцев, а затем отказываюсь их трахнуть. Не обещаю, что сразу брошу курить, потеряю еще несколько килограммов или открою свое собственное рекламное агентство мирового уровня с филиалами в Нью-Йорке и Майами, но когда-нибудь… Мне казалось, что после успешной раскрутки моего первого проекта на правах совладельца компании все в моей жизни встанет на свои места – примерно как в фильме «Завороженный»[10], когда Ингрид Бергман впервые целует Грегори Пека, и все двери в бесконечном жутком коридоре вдруг распахиваются. Я знаю, успешное завершение проекта Лайама прибавит мне веса (в глазах коллег, конечно, не в прямом же значении).
Мы с Джиллиан разговаривали по телефону каждый вечер, что истощало мои последние запасы энергии. На следующий день после нашего разговора на кухне она попросила Джереми съехать, не упомянув, однако, ни о каком любовнике. Мне это казалось не только полнейшим пренебрежением к чувствам мужа, но и глупейшей ошибкой: Джереми был отнюдь не тупицей и запросто мог догадаться, что у Джил появился маленький секрет, о котором она не хочет распространяться. Официально же Джил объявила, что причиной их расставания является давняя проблема, о которой она неоднократно упоминала и которую Джереми нахально игнорировал.
Джил можно было понять. Перед тем как расстаться с Бартом, я призналась ему, что у меня случилась интрижка на стороне, впрочем, совершенно никчемная. Но Барт вцепился в мои слова железной хваткой оголодавшего бульдога. Он начисто забыл, что мы уже почти год лаялись буквально каждый вечер. Барт так часто уходил спать на диван, что вскоре стал считать его своей кроватью и ворчал, когда я позволяла себе устроиться в гостиной. Но потом до него дошло, как можно решить наши проблемы. Он трахнул какую-то девчонку, поклявшись ей в вечной любви, и бросил ее через месяц. Теперь мы квиты, заявил он мне с самой невинной улыбкой, и можем спокойно продолжать совместную жизнь. Непосредственность была его главным достоинством, но иногда она просто убивала.
Однако я все же честно призналась Барту во всем. Что же касается Джил, то чем дольше она станет держать Джереми в неведении, тем хуже будет разоблачение.
А пока все ее подруги обречены заговаривать бедняге зубы.
Джереми с маниакальным упорством взялся преследовать меня телефонными звонками. Сначала он звонил на работу, пока я не попросила Льюиса отсеивать мои звонки, потом домой, где Льюис был бессилен. Разговоры с Джереми страшно утомляли, к тому же в трепе он не знал меры. Если судить по его тону, то можно было подумать, что у меня есть ответы на все его вопросы, точно у Дельфийского оракула, но почему-то я отказываюсь помочь ему. Но что я могла посоветовать, если Джереми старательно избегал темы секса? Он вытаскивал на свет божий сотни незначительных эпизодов, откапывал мельчайшие подробности, пытаясь объяснить ими случившееся. Мне это напоминало игру в жмурки: Джереми с абсолютно непроницаемой повязкой на глазах ловил руками воздух. В общем, удручающая до безобразия картина. Если бы он посвятил меня в их с Джил сексуальную жизнь, вернее, ее отсутствие, я, разумеется, не подпрыгнула бы от восторга, но мы по крайней мере назвали бы все своими именами, а так положение было чудовищно нелепым. С таким же успехом можно чирикать о погоде, когда рядом в гостиной сидит жираф.
Все наши разговоры заканчивались абсолютно одинаково. Я ссылалась на усталость, а Джереми извинялся и через секунду возобновлял свой монолог. Так продолжалось еще минут десять, пока мне всеми правдами и неправдами не удавалось повесить трубку.
Когда мое терпение лопнуло, я набрала номер Джил.
– Джил, ты должна рассказать ему про Филипа, – заявила я без предисловий. Мне так надоело водить Джереми за нос, что я была готова разорвать всех в клочья. – Он без конца спрашивает меня, почему ты его бросила. Я больше не могу врать.
– Тогда пошли его, – хладнокровно посоветовала Джил.
– Не могу, он мой друг. Мне жаль его.
Но Джил прикладывала все силы к тому, чтобы в собственных глазах превратить Джереми в законченного подлеца, дабы приглушить угрызения совести.
– У него есть свои друзья, пусть им жалуется. Почему это он вздумал эксплуатировать моих?
– Он ужасно мучается, – упорствовала я. – И он понимает, что ты чего-то не договариваешь.
– Дело не в том, что я чего-то не договариваю.
– Джил! – взорвалась я. – Дело именно в этом, мать твою! Ты нагло надуваешь его. Ты поверишь, что шоу закончилось, если во время антракта кто-то потащит тебя к выходу, тогда как все повалят в буфет за мороженым? Люди дуреют, когда их кто-то бросает, но когда им при этом еще врут, они дуреют вдвойне.
– А не надо было пичкать меня мороженым, когда мне требовался самый настоящий банан! – И Джил довольно захихикала.
– Да иди ты… Слезь наконец со своего любовника и разберись с Джереми.
Мы помолчали.
– Джулс, я не могу, – жалобно проблеяла Джил. Слава богу, узнаю любимую подругу. – Я боюсь, что он станет рвать и метать, и я тоже стану рвать и метать, и останутся от нас обоих рожки да ножки.
– Рано или поздно он все равно узнает, – мягко возразила я.
– Может, лучше ему узнать об этом от кого-то еще, а? Тогда это будет как-то проще.
– Ты же не предлагаешь…
– Нет-нет, что ты, – поспешно прервала меня Джил. – Я просто, так сказать, выдвигаю гипотезу.
– И на том спасибо.
– Хорошо, что позвонила. – Она резко переключилась на другую тему. – Я как раз хотела пригласить тебя пообедать и познакомить с Филипом.
Я позавидовала Джил: так непосредственно перестроиться с темы своего несчастного мужа на виновника их развода, да еще пригласить лучшую подругу в дом, купленный в основном на деньги Джереми, который вылетел из него как пробка из бутылки с шампанским! Впрочем, стоит ли раздувать трагедию? Джил влюблена и потому обуреваема угрызениями совести не больше, чем Билл Клинтон. У беспардонных любовников всегда есть отличное оправдание: они ни в чем не виноваты, их ведь сжигает такая страсть!
