ты разбираешься. И именно поэтому я здесь.
Дед-хамелеон ухмыльнулся и протянул к Элли свои руки.
Они были затянуты в длинные кожаные перчатки.
Девочка отступила назад и поняла, что дальше бежать было некуда.
За ней оставалась лишь постель брата, вплотную приставленная к стене.
– Вы не мой референт, – так уверенно, как только могла, отчеканила девочка. – Я еще не чертила крест. А значит, здесь вам делать нечего, понимаете? Уходите, пока я не позвала Тк… Э-э-э, вашего коллегу.
– У меня давно нет коллег, – мрачно хохотнул гость, но все же убрал свои руки.
– Да плевать мне, – замотала головой девочка и поджала губы. – Я имела ввиду своего отца.
Мужчина прищурился и сделал шаг назад.
– Элиас. – тихо прошипел он, напоминая этим рептилию.
– Да, – нехотя подтвердила Элли. – Элиаса Грэма. Он появляется, когда мне страшно. Так что валите отсюда подобру-поздорову. По-хорошему вас прошу.
Гость оглядел комнату и остановил свой взгляд на рисунках.
Он не собирался уходить.
– Что тебе снилось, Эльга? – все так же вкрадчиво произнес он.
– Ничего.
– Ничего, правда? Но я видел, как ты бежала, Эльга. Как ты часто дышала, как пыталась нагнать свою мать.
Элли наблюдала за движениями незнакомца, но вся беда была в том, что он не двигался ни на сантиметр. Он стоял посреди детской так, словно его приклеили к полу и поставили на паузу. Мужчина даже не вращал головой для того, чтобы осмотреться: эту работу за его шею выполняли жуткие, вечно бегающие глаза.
– …Ты бежала стремглав, и ноги твои начинали болеть. Потому как камни, пыль и песок забирались в твои туфли и жгли твои ступни. Замедляя, останавливая… заставляя тебя одуматься и забыть о твоей затее.
Девочка почувствовала, как жжение в ступнях начинает становиться реальным. Она была готова поспорить, что ощущает, как пальцы ее ног колются об острые камни, врезаются в колкий песок. Она склонилась к своей правой ноге и сжала ее, что есть силы.
Ну же, глупая нога! Подчиняйся!
– Хватит! – гаркнула Элли на незнакомца. – Я сказала, замолчите и убирайтесь!
– …Но ты не останавливалась, и земля под тобой превращалась в раскаленное плато. Чем дальше ты бежала, тем выше становилась температура, твоя кожа краснела, вздувалась, болела и норовила треснуть… Бежала ли ты дальше, Эльга? Хотелось ли тебе бежать?
Девочка вскрикнула, почувствовав, как домашние носки начинают натирать, а несуществующие на ее ногах мозоли и раны воспаляются. Она поспешила сесть на пол. К ужасу Элли, гость был прав! Девочка никуда не бежала, и уж тем более не пыталась нестись по раскаленной земле, но все ее ноги покрывались волдырями и красными пятнами.
Гость заговаривал ее намеренно, и это было ясно.
Он был одним из тех, кто пытался ее остановить.
– Я буду бежать… – рыкнула девочка. – И ваши тупые фокусы мне не преграда!
Мужчина усмехнулся, поднял свою левую руку вверх и сжал ее в кулак, скрипнув перчаткой.
Волдыри на ногах исчезли.
– Так вот какая ты, Эльга, – медленно произнес он. – Мне было интересно проверить самостоятельно.
– Я сказала вам уйти!
– Но где же твой отец, Эльга? Неужели он отказался от идеи спасти твоего брата? Сломать условия многолетней сделки? Где же Элиас Грэм?
Больше не в силах слушать полумагический бред гостя, девочка потянулась к ночной лампе Лембита, стоящей на прикроватной тумбе. Не раздумывая ни секунды, Элли выдернула ее из розетки, взяла в обе руки и кинула в незнакомца.
Но стоило абажуру едва приблизиться к нему, как его фигура в черном растворилась.
– Свидимся, Эльга, – послышалось у девочки в голове.
С оглушительным звоном и стуком некогда любимый светильник брата ударился об пол и разбился.
– Элли… – слабо окликнула дочку Лаура из гостиной. – Ну что ты опять натворила?
Глава 13
Он ушел сам
– Элли… – позвала мама вновь, и голос ее звучал странно и непривычно. – Иди сюда.
Быстро оглядев осколки, в которые теперь превратилась любимая лампа Лембита, Эльга стряхнула с себя ужас и шагнула к двери.
Но тут же опомнилась и остановилась.
Стараясь ступать аккуратно, так, чтобы не задеть битое стекло и гнутый пластик, девочка вернулась к постели брата. Тот самый рисунок – последний из тех, что Элли изучила, – успел приобрести горькую ассоциацию с кошмарным сном. Он лежал среди других творческих начинаний Лемми, но буквально мозолил глаза своим содержанием.
Цветные линии обрели смысл.
– Конечно же, ты рисовал их, – шепнула девочка сама себе. – И почему я сразу не смогла узнать маму и папу?
В отсутствие Ткача Эльге приходилось анализировать каждую деталь самостоятельно, и шутливо-колкий диалог с проводником детской смерти превращался в унылый и скучный монолог Элли Грэм.
Разговор с самой собой, который только сильнее ее расстраивал.
«Мда, – подытожила Элли про себя. – Получается, теперь у меня не только жизнь вверх тормашками, но и мозги».
– Дочка… – вновь послышалось из-за двери. – Ты меня не слышишь?
Мама звала все жалобнее и жалобнее.
Голос Лауры вплетался в тот образ, что посетил девочку во сне, и был светлее, моложе, несчастней… Мама Лаура в один лишь миг превращалась в Лауру – возлюбленную Элиаса и плакала, кричала на опушке леса.
Мама была той Лаурой из кошмара.
А та Лаура была мамой Элли.
И так – вопреки злой полоске вместо губ, хмурости, морщинам, потухшему взгляду и вечной обиде на дочь – было всегда.
Девочка прижала к себе рисунок.
Вне зависимости от источника, благодаря которому Лембит знал о том, как расстались их родители, мама абсолютно точно не знала об этой картинке ничего.
Иначе очередное изображение отца (да-же в таком виде!) уже давно было бы уничтожено.
«Правду нужно узнавать целиком, – внутренне решилась Элли. – Это не какой-то там пирог, чтобы есть по кусочкам!»
В конце концов, кроме мамы, возможных союзников на вилле Имедема у девочки больше не было.
– Доченька… – не унималась Лаура.
И Элли больше не нужно было упрашивать. Время пришло!
Девочка покинула детскую с иллюстрацией своего худшего кошмарного сна в руках.
* * *
Терпкий запах алкоголя заполнял гостиную. Мама лежала на диване, ломано закинув руки над головой, и смотрела куда-то наверх, в потолок.
– Доченька… – повторила она, увидев Элли перед собой.
Девочка видела Лауру в таком состоянии впервые.
Темная бутылка без крышки стояла в центре стола. Рядом соседствовал пустой стакан и брошенный пульт от телевизора. Цветной экран демонстрировал чью-то наигранную драму, но в этот раз почему-то без звука.
– Ты же не любишь тишину, – аккуратно заметила Эльга.
– Я хотела поговорить
