В нос мне ударил спиритус вини.
– Это что?
– «Лафройг».
– Э?
– Виски. Глотни.
Я глотнула. Большим таким глотком. Жжух – огненный комок прокатился вниз по горлу, мгновенно расправился в животе жарким солнцем, лучами распространяя свет и покой. Я глотнула еще. Теперь совсем маленький глоточек. Поставила точку.
– Спасибо. Только зови меня Алисой. Я Алиса.
– Почему?
– Просто я так хочу.
* * *
Я ела рыбный суп. Обалденный, густой и горячий, полный разнообразных фрагментов рыбьих тел, мидий и еще каких-то морских тварей. Прочищающий мозг и уносящий прочь заботы. Дарующий радость и жизненный смысл. Самый обычный рыбный суп. На открытой террасе перед океаном, сыто порыкивающим за полосой камней.
Сюда примчал меня Гонзу на своем железном коне. Успокоившись после двух глотков вискаря, я почувствовала, что страшно хочу есть, причем жидкое и горячее, супец какой-нибудь, все равно какой, лишь бы горячий. Ничего такого на горе возле моих апартаментов не водилось, поэтому он привез меня сюда, в городок, в рыбный ресторанчик на главном променаде. Мы уселись, к нам вышел хозяин. Это явно хозяин, на нем не было белой рубашки как на официантках, сновавших между столиками, и держался он по-хозяйски. Они побалакали о чем-то с Гонзу, покивав головами в мою сторону, и явился Его Величество Суп.
– Интересно, кто ее укокошил? Зачем? И зачем в мою заброшку притащил?
Все вопросы, вертевшиеся у меня в голове с утра, повылезали, вытолкнутые наружу супешником. Мне казалось, я должна обязательно знать всю историю, которая приключилась с этой девушкой, с этой Прекрасной Купальщицей (я уже дала ей прозвище). Скорее всего, это просто досужее любопытство, но я была уверена, что это мой долг… ну вот хотя бы перед ней, перед этой неизвестной мне покойницей.
– Или она все-таки утопла? Где? Как? И как после этого забралась в бассейн?
Чем меньше супа оставалось на дне тарелки, тем быстрее выстреливались из меня вопросы.
– Слушай, ты можешь у этого своего Алипиу спросить, вдруг они уже чего нарыли?
Гонзу прихлебывал свою бику из беленькой, терявшейся в его ладони чашечки. Сидел, свободно откинувшись на спинку ресторанного стула, вытянув ноги, полубоком к столу и ко мне. Смотрел, как я уплетаю супчик. Глаза у него темно-карие, чуть прищуренные, изучающие, морщинки вокруг. Лысина загорелая солнышко отражает, бликует.
Нравится он мне, вот что. Походочка его легкая, подтанцовывающая какая-то, нравится. Он идет, и будто музыка звучит тихо-тихо, как радио за стеной, фокстрот какой-нибудь старинный или джаз. И эта вот невозмутимость. Случайная знакомая с ранья позвонила, мол, тут у меня свежий труп – приехал, встал между мной и копами. Жрать захотела – накормил. И все спокойненько так, как само собой разумеющееся. Нравится. Молодец. Спасибо. И за суп мой заплатит. Уверена. И это нравится. Не потому, что вот какая для меня экономия, аж три с половиной евро, не из крохоборских соображений. Дома за меня никто и нигде не платит, все расходы поровну. Пополам. Четенько. Равенство. Братство. А тут НЕравенство, тут я НЕ брат, тут обо мне заботиться приходится, заступаться, беречь, что ли. Ну приятно, одним словом.
– Уверена, что хочешь это знать?
Он поставил пустую чашку на блюдечко, вытащил телефон, еще раз посмотрел мне в глаза.
– Точно?
Я кивнула.
– Звони.
Полминуты разговора. У Гонзу какая-то полуулыбочка нарисовалась. Что-то забавное услышал? Я просто подпрыгивала на стуле от нетерпения.
– Ну что там? Не тяни!
– Прикольно. Девица-то и впрямь утонула. У нее в легких вода из бассейна. Пресная. И содержит альгицид.
– Это что такое?
– Средство от одноклеточных водорослей. Его в воду добавляют. Чтобы они не разводились. Но это еще не все. На купальнике, коже и волосах следы соленой воды. Океанской.
– Ух ты, Прекрасная Купальщица сначала принимала морские ванны, а потом купалась в бассейне! В моем, в мертвом. Там и утонула. А кто она? Они узнали?
Он покачал головой. Понятно, ничего они не узнали. И я уже тоже ничего не узнаю. Послезавтра мне улетать. Вот один раз в жизни попала в детектив. И что? И ничего. Одна лишь завязка. Ни кульминации, ни развязки мне не видать. Это вам не книжные вариации на тему «какой я (он) мудрый (хитрый) сыщик, с полтычка решу (решит) все проблемы, раскрою (раскроет) все тайны, всех вас – за ушко́ и на солнышко».
Я отодвинула от себя опустевшую тарелку. Вздохнула.
– Печаль. Я никогда не узнаю, что произошло. Это будет мучить меня всю жизнь. И я потихоньку сойду с ума и окончу свои дни в тихой уютной психушке… Ладно, спасибо за супчик. Я пойду.
Я поднялась, поправила свою юбочку-«лолиту», чтобы на сторону не перекручивалась, спустила на нос свои сногсшибательные очки, помахала лапкой и двинула по променаду в туманную даль сюжета…
За спиной свистнули негромко. Порядочные девушки на свист, понятное дело, не оборачиваются. Но я обернулась. Гонзу шел позади, перекинув свою тяжелую кожанку через плечо.
– Уверена, что хочешь покопаться в этой истории?
Вот заладил – «уверена, уверена»… Да! Я уверена! Я еще в жизни так уверена ни в чем не была. Со времен капитана Лили.
Русалка
Я сижу в кресле – здоровом таком, не кресло, а полдивана. Гонзу – на полу полулежа, на подушку облокотился. Мы вырисовываем план. Нет, какой еще план – ретроспектива событий. Пляшем задом наперед: первая точка – тело Прекрасной Купальщицы среди мусора на дне заброшки, конечная – живая и веселая, она стоит на краю бассейна – другого, настоящего. Надо размотать клубочек от сих до сих.
Он налил нам по капельке скотча в толстые тяжелые стаканы, свой он держит в руке, не пьет, нюхает.
– И как ты это видишь?
– Ну, вот смотри. Ее утопили в бассейне и бросили в океан. Ну, например, с яхты такой громадной, шикарной. Там ведь должен быть бассейн? Утопили – и за борт. А потом ее кто-то вытащил и пристроил там, у меня под окном. Посадил, как куклу. И поселфился… Ой!
Тут я поняла – вот ключ. Яхта и океан – это все муть. Она бы сколько дней там продрейфовала, или бы на дно канула, или ее бы акулы съели, а если нет, то распухла бы вся. А она свежая совсем… Господи, я про нее как про рыбу на рынке – «свежая». Да не суть. Ключ – селфи. Ее реально кто-то фотографировал там, мертвую. А иначе почему она так картинно сидела?
Эх, если бы в инете пошарить, по фотке поискать в соцсетях… Дома бы я попробовала. А у этого я даже ноут нигде не вижу. Квартирка малюсенькая, одна комната и кухня, между ними проем в стене, арка проходная. Живет он над той самой забегаловкой, где мы и познакомились, на втором этаже. И все здесь на одного: одно кресло, в кухне у стола одна табуретка, стаканов, правда, пара нашлась. Все на виду. Ноут или планшет не вижу. Можно в телефоне попробовать. Мелко, неудобно, но попробовать можно.
– Давай, – говорю, – в «TinYey» или в «SearchFace» порыщем, у меня ее фотка есть.
Он только хмыкнул – попробуй, мол.
Я колдовала минут сорок так и этак, тыкала пальцем в экран, сопела, подначивала железяку неразумную: «Ну давай, давай, ну чего опять не слава богу, работай, чертова хрень, а то в окно выкину». Обычно угрозы электронному другу помогают, интернет сразу крутит лучше и комп открывает все, что просишь. Но телефоны более упрямы, чем компы. Ничего у меня не срослось. Ничего я не нашла. Сдалась, лапки в гору.
– Вот, – говорю, – если бы у тебя хоть ноут какой завалящий был бы, я бы враз ее нашла, а так все.
Ладно, надо выгребаться отсюда. Пойду погуляю, может, съезжу куда, пока не стемнело.
Тут он с полу поднялся, сунул мне в руки свой стакан.
– Кофейку нам свари.
А сам из кармана достал что-то плоское и к стене приложил… Нет, не к стене. Я только сейчас заметила, там дверь. Белая. И стена белая. И ни ручки, ни петель дверных, ничего нет. Незаметная такая дверь. Она «клик» – и открылась. Там внутри комнатка ну всего ничего, может, два с половиной,
