знаю, что при расследовании преступлений у вас, запах снятый с кожи не будет абсолютным доказательством, ведь запахи смешиваются. Я не стану прикасаться к одежде.
Варг вздохнул:
— Ты всё продумала?
— Да, ты дал мне для этого достаточно времени. Зачем было молчать?
— А что это изменило бы, Кирия? Только больше печали и неловкости… Мы всё успеем. А остановить время не в силах никто.
Глава 12
Они успели всё. Кира несколько дней методично вычищала дом. Удивительно, но оказалось, что за прошедшие девять лет она обросла приличным количеством вещей. Пусть она покупала для себя только мужские штаны, рубахи и пару полушубков, но были ещё милые безделицы, на которые она иногда тратилась под настроение. Как правило, после смотрин. Чтобы утешить себя от пережитого ужаса и ощущения бессилия. Она злилась, принеся очередную игрушку или платочек домой. А Варг смеялся, что её способ компенсации самый безобидный из тех, что он видел. И денег его хватит, чтобы скупить половину их мира. Непонятно, шутил ли?
Её память была тренированной и цепкой. Она помнила лицо каждой девушки, стоящей за той или иной игрушкой. Теперь, бросая их в костёр, она словно прощалась с жертвами драконов и хоронила их.
Когда пришла очередь платьев и особенно драконьего наряда, Кира не выдержала и разрыдалась. Теперь она прощалась с Варгом, проводить которого в последний путь ей не удастся.
У неё собралась относительно небольшая котомка. Там было совсем немного вещей, таких, что не привлекли бы ничьё внимание, и мешочек с ракушками. Золотые монеты под иллюзией. Варг вручил ей их и мысленно показал ещё несколько тайников, расположенных довольно далеко друг от друга. Пояснил степенно:
— После того, как ты пришла ко мне, я иногда стал брать деньги за работу. Самую безобидную, Кирия, твоя совесть может быть спокойна. Ты богата по меркам этого мира.
Кира взорвалась:
— Да что ты заладил о деньгах! Неужели думаешь, что я на кусок хлеба не заработаю себе?
Варг развёл руками и извиняюще улыбнулся:
— Дракон, что взять с меня? Для нас понятие "любить" состояло до того, как мы вообразили себе, что не способны на чувства, в том, чтобы защитить, обеспечить, спрятать сокровище от всех, чтобы не обидели и не украли. Я не могу защитить тебя от всего, Кирия, но в том, что в моих силах, не отказывай мне.
И Кира устыдилась. Все мы разные. Для Любавы всегда были очень важны объятия. Она своими обнимашками сводила её с ума, особенно после смерти бабушки. Ей самой хотелось делиться мыслями и чувствами. И они приспосабливались друг ко другу: обнимались и слушали. Пусть для Варга важно защищать и одаривать её. Пусть. Она примет, а где надо, то и сунет свою гордость подальше. Ведь он назвал её своим сокровищем!
Она и чувствовала себя сокровищем, когда он давал ей все эти занудные наставления. Любит, заботится. Хотелось заголосить-заплакать, чтобы облегчить сердце от невыносимой тяжести и боли грядущей разлуки, но она только улыбалась, слушала и соглашалась. Пусть будет спокоен за неё. Только когда он попросил дать слово, что она не сунется к Олиху, Кира твёрдо взглянула на него и сказала:
— Я не могу дать такое обещание, учитель. Но я обещаю, что помогу твоему племяннику и постараюсь выжить сама.
На том и порешили. Слишком уважали друг друга, чтобы настаивать. А потом он сделал ей подарок. Протянул свой кинжал. Кира отдёрнула руку:
— Он же… родовой?
В этом вопросе прозвучало многое. И нежелание принимать древнюю, даже на первый взгляд бесконечно ценную вещь, которая была частью комплекта и должна остаться в семье, и перейти к сыну Варга. И некоторое сомнение: такие вещи всегда были зачарованы на поиск. Неужели наставник хочет всучить её кому-то под надзор? Вероятнее всего, своему сыну? Кира могла бы допустить подобное. Не со зла, а именно исходя из особенностей драконьей природы: потребности защищать и оберегать, ну и прятать, конечно. Запихнёт её тот урод куда-нибудь, по воле отца, чтобы человеческое отродье не отсвечивало, в безопасное, с его точки зрения, место. Выбирайся потом…
Варг снисходительно улыбнулся:
— Безусловно он зачарован. Но любые чары можно обмануть, тебе ли не знать! Тебя по нему найти не смогут, а вот ты позвать на помощь вполне. Дарос вовсе не так уж ужасен, как ты могла подумать, исходя из нашей истории. Он поможет тебе, в память обо мне, что бы ни было.
Кира старательно держала лицо, чтобы не показать учителю, что она думает о его сыне. Наставник смягчился по отношению к нему, простил, но сама она к этому ублюдку не обратится никогда. Никогда!
— Не всё так однозначно, девочка, — догнал её голос Варга. — Если бы ты пообщалась с родителями моих жертв, ты бы посмотрела на меня другими глазами. Или вот Олих. Ты видела его разным, но всё это он: и любящий, и страдающий, и зверь, рвущий добычу. Мы разные и сложные. Или вот ты… У тебя нежнейшая душа, но я ни секунды не сомневаюсь в том, что ты способна убить. И убьёшь, Кирия, попомни моё слово. Не проминёшь, к сожалению. Судьба, время, в которое мы живём, ты сама и твоё понимание жизни, подтолкнут тебя к этому. Ты не сможешь пройти мимо несправедливости и жестокости. Станешь ли ты от этого другой?.. Дарос и ты, вы спасли меня. Он, когда справедливо наказал меня и забрал огонь, что бушевал во мне. Это была жертва с его стороны, Кирия. Подумай, чего бы стоило тебе проявить такую твёрдость к близкому? А ты, дорогая, оживила моё сердце. Могу признаться тебе в этом, наконец, не поступками, а и словами. Я люблю тебя и его. Будь милостива к нему.
Кира не удержалась и буркнула, хоть и понимала, как это по-детски:
— Буду. Но за помощью не пойду.
Наставник успокаивающе похлопал её по руке:
— Твоё право. Так вот по поводу кинжала. Ты принимаешь его от меня… как память обо мне… и всё, что он символизирует?
Варг затаил дыхание. Кира посверлила его глазами, подумала и
