со всеми остальными членами клана преклонила колени перед императором, и ото всюду начали доноситься обращенные к нему почтительные слова и молитвы.
Однако на выходе из тронного зала император внезапно остановился перед моим братом, Чи Мо. Тот молча преклонил колени и склонил голову.
Император внезапно изменился в лице, в его взгляде закружилась снежная буря, и он обернулся, чтобы посмотреть на моего отца. Я заметила ужас на его лице, возникший под ледяным взглядом императора, и все мое тело будто бы сжали в тиски. Лишь в тот момент я осознала, насколько непреодолимой магической силой обладал правитель империи.
До меня донесся хриплый голос отца, он тихо произнес:
– Я понимаю, что нужно сделать, ваше величество.
Я проследила взглядом за тем, как император покинул зал и как его мантия проплыла по ветру, подобно крыльям серой цапли. Но стоило ему выйти из тронного зала, как брат внезапно повалился на пол: его глаза были закрыты, волосы разметались по мантии, а изо рта потекла светящаяся белая кровь.
Отец подошел и, подняв его на руки, сразу же покинул зал. Остановившись лишь в дверях, он повернулся ко мне:
– С этого момента ты – правительница клана духа, Де Чэ. На твоих плечах судьба всего клана.
Вслед за отцом разошлись и все остальные, оставив меня одну потерянно стоять посреди тронного зала. Я вскинула голову к высокому своду и заплакала.
С того дня я больше никогда не видела моего брата, Чи Мо.
После того как он покинул меня, мне стал сниться один и тот же бесконечный сон. Во сне Чи Мо улыбался, стоя на высокой крепостной стене в своей белоснежной одежде, и ждал моего возвращения домой. Мантия брата развевалась на ветру, а в небе над ним то собирались, то разлетались птицы, подобно постоянно меняющимся облакам, и их перья летели вниз лепестками вишни. Его тонкие проворные пальцы играли на цине, и мелодия его была пронзающей и яркой, как первые лучи рассвета. Во сне брат разговаривал со мной, рассказывая о своей тоске по отчаянной, разрывающей и самоотверженной любви. А в конце те танцующие в воздухе лепестки вишни всегда в одно мгновение становились красными, алыми, цвета утреннего солнца, растворенного в отражении воды. А потом все исчезало, улыбка моего брата неуловимо мелькала в рассеивающемся тумане.
Я продолжала спрашивать отца, куда исчез брат, в порядке ли он и почему не приходит навестить меня. Но отец молчал, поднимая взгляд к небу и указывая пальцем на снежных птиц, что рассекали небеса:
– Посмотри на этих птиц, Де Чэ, они так свободны.
Тогда я вспоминала, как Чи Мо водил меня в глубину Туманного леса смотреть на птиц, прятавшихся в тени, как я видела отражения деревьев в его глазах, от которых те становились необычно черными. Казалось, с тех пор минуло лишь мгновение, но было прожито уже больше века.
В небе сверкнула молния, и гром, подобно барабанной дроби, прокатился по всей Империи льда.
Моего брата не стало, когда ему было двести лет, в тот же год, когда в возрасте ста девяноста лет я заняла трон правителя клана духа. Я убила его, своего любимого брата; Чи Мо, пахнувшего распустившимися цветами, любившего меня всем сердцем; того, кто говорил мне: «Пока со мной ты, Де Чэ, я никогда не буду одинок».
Спустя месяц после его исчезновения мне приснился сон. В том сне Чи Мо был заключен под жертвенным алтарем, вокруг было темно и сыро, его тело пригвоздили к стене, голова была опущена вниз и волосы закрывали прекрасное лицо. Я не могла его разглядеть, но знала, что брат в агонии.
Я отправилась с этим сном к отцу, и он поведал мне историю Чи Мо. Говорил он медленно и увлекающе, словно погружая в размытое и в то же время яркое сновидение, однако, когда все закончилось, я обнаружила, лицо мокрым от слез.
Отец рассказал мне, что не любил ни одну женщину так, как любил мать Чи Мо, однако она происходила из народа огня и имела огненно-красные глаза и волосы, подобные пламени. Когда отец взял ее в жены, она выглядела как девушка из народа льда, однако по достижении двухсотлетнего возраста ее волосы и глаза обратились красным огнем, сжигающим все на своем пути.
Рожая моему отцу Чи Мо, она разрезала живот ледяным клинком, и на землю посыпались бесчисленные яркие искры, из пламени появился малыш с безмятежным лицом и яркими глазами. Пламя постепенно погасло, и волосы и глаза мальчика приняли такой же белый цвет, как у отца, и все же тот знал, что на двухсотом году жизни к его сыну вернется облик народа огня.
В день торжества, проходя мимо Чи Мо, император почувствовал его сущность. Мой брат был потомком народа огня, поэтому отцу повелели избавиться от него путем жестокого наказания. Моего брата должны были пригвождать к стене пятью ледяными мечами в течение четырнадцати дней, чтобы он медленно умирал, истекая кровью.
Мои глаза наполнились слезами, и я представила себе ослабевшее тело брата.
Когда я нашла Чи Мо в темной комнате под алтарем, он был прикован двумя мечами к стене из толстого базальта, красная кровь стекала по лезвиям, что пронзали его грудь, и медленно заливала холодный пол, а его волосы и глаза приняли огненно-алый цвет.
Я подошла к его ногам, и его взгляд опустился на меня. Волосы слегка закрывали лицо брата, которое все так же не выражало боль и ненависть, а лишь спокойствие и благодарность. Он обратился ко мне:
– Тебе уже все известно, Де Чэ?
Смотря в его красные глаза, я кивнула:
– Известно, брат.
– Не грусти, Де Чэ, я никогда не злился на отца, а тебя я стал любить лишь больше. Я счастлив просто оттого, что смог пожить в этом мире. Пожалуйста, позаботься об отце вместо меня, позаботься о каждом человеке клана.
Пока я была вместе с ним, третий меч пронзил его грудь, и до меня донесся тихий звук разорвавшейся плоти и хлынувшей крови, такой же гнетущий, как бурление вязкой огненной лавы. Чи Мо скорчился, и мое сердце пронзила боль.
Он посмотрел на меня:
– Не грусти, Де Чэ, осталось лишь два меча, и я наконец-то смогу заснуть.
– Император слишком жесток. Брат, я не позволю тебе страдать.
В моей руке возник ледяной меч, и, приблизившись к нему, я пронзила им его шею.
Голова Чи Мо опустилась, и волосы упали мне
