Книга Осиновый кол прилагается - Елена Станис

— Ты волнуешься о собаке? — Недоумённо воззрился на меня Грэг Тилли.

— Собака была в порядке. Только скулила возле хозяйки, — не обращая внимание на замечание здравника ответил священник.

То есть во время нападения монстра собака не отреагировала. Ещё нестыковка. Итак, что мы имеем:

1. В комнате нет борьбы, но рядом с комнатой доспехи с шумом упали и это было к утру, а монстр не переносит солнечного света.

2. Селеста лежала на кровати, хотя никто её туда не переносил, а сама она дойти бы не смогла. Или всё же переносил?

3. Собака всё время находилась в опочивальне, но на монстра не отреагировала.

Создаётся впечатление, что Селесту кто-то бережно перенёс на кровать, тот, кого борзая признаёт своим. А доспех завалился будто нарочно, чтобы привлечь внимание. Вернее, кто-то его завалил, чтобы привлечь внимание.

Значит напали на Селесту не в её опочивальне. А потом, тот, кто не хотел афишировать это перенёс её в комнату.

— Если удастся найти кровь чудовища, я мог бы сделать компас, по которому можно отыскать вурдалака, — задумчиво проговорил Донсон Брауниг. — думаю будет полезно побеседовать с молодым Эгбертом.

— Лучше мне поговорить с ним, — вызвалась я.

— Зачем? — Не понял Грэг Тилли.

— Ну, — замялась я и моё лицо немного зарделось, — у нас с ним завязались неплохие дружеские отношения…

— А зачем с ним вообще говорить? — Снова спросил здравник переводя взгляд то на меня, то на друга, как ученик, который единственный не понял решение задачи из всего класса.

— Он поможет обнаружить кровь чудовища, — снисходительно пояснил отец Брауниг.

Я нашла Эгберта на крепостных воротах. Он сгорбившись рассматривал долину Виены, распластавшуюся красочной диорамой под стенами замка.

— Красивый вид, — начала я издалека.

— Я не уберёг её, Тод, — не оборачиваясь ко мне, простонал Эгберт.

Я подошла ближе и опёрлась о каменный выступ.

— Опасность миновала, госпожа поправится.

— Это я виноват, — на глазах юноши блеснули слёзы.

— Нет, нет, — запротестовала я, пытаясь облечь чувства в нужные слова, — кабы не ты горничная не закричала б, и отец Брауниг не успел бы с переливанием. Кроме того, с этим чудовищем никто не мог бы сладить, это чудо, что Селеста… госпожа Селеста осталась жива.

Эгберт повернулся ко мне, уголки его губ судорожно подёргивались.

— Я хотел сделать предложение, но так и не успел, — Эгберт горько усмехнулся, — Слишком поздно… пришёл слишком поздно…

— Эгберт, расскажи, пожалуйста, что произошло. Надо поймать это…

— …чудовище, — закончил за меня названный сын маркиза и тяжело вздохнул. — Я так и не успел сделать Селесте предложение, я опоздал. В первый миг мне показалось, что двое обнимаются, но потом я узнал Селесту, её полные ужаса глаза. Всё во мне похолодело. Я был без оружия, к счастью рядом стояли крестьянские вилы. Чудовище так присосалось к моей бедной Селесте, что не успело среагировать, когда я проткнул его. Насквозь. Вилы прошли насквозь, я уверен.

— Ты ранил его? — Не веря своим ушам переспросила я.

— Не знаю, — покачал головой Эгберт. — От такого ранения обычный человек был бы уже не жилец. Но этому чудовищу… Я не знаю… Надеюсь он ощутил боль. По крайней мере зарычал что дикий зверь. Рванул в сторону. А потом, могу поклясться он собирался напасть на меня, но…

— Что его остановило?

Эгберт посмотрел на меня будто решая говорить или нет. Но всё-таки ответил. Так неуверенно, словно не верил собственным словам:

— Крик петуха.

Так вот что спасло Эгберта и Селесту.

— Чудовище не выносит солнечного света, — пояснила я.

— Вот в чём дело, — понимающе произнёс юноша и лицо его немного просветлело. — Значит чудовище можно убить.

— Да, оно боится, а значит уязвимо и значит мы покончим с ним. Эгберт, а те вилы, которыми ты проткнул его, на них осталась кровь?

Эгберт немного подумав, утвердительно кивнул.

— Если у нас будет кровь чудовища, отец Брауниг сможет его обнаружить.

— Ты очень тактичен, Тод, — Эгберт потрепал меня по плечу. — Можешь спросить прямо где мы встречались с Селестой. В сенном доме. Вилы должны быть там же. Я не хотел, чтобы все узнали, особенно батюшка. Не хотел, чтобы честь Селесты ставили под сомнение и…

— Всё в порядке, — остановила я Эгберта. Не хотела, чтобы он оправдывался передо мной. Вот бы сделать для него что-то ещё, как-то отплатить за добро. Я сняла с шеи цепочку с серебряным ключиком. — Возьми, пожалуйста, это у меня вроде как амулет, помогает найти свой путь или что-то типа этого.

— Нет, это твоё, Тод, я не могу принять, — запротестовал Эгберт, отодвигая ладонью мою руку с подвеской.

От прикосновения тёплых пальцев Эгберта сделалось приятно. Я вспомнила Лёшку, когда он взял меня за руку перед тем как я провалилась в злополучный портал.

— Прошу, Эгберт, мне будет очень отрадно знать, что теперь он принадлежит тебе. Это самое малое, что я могу сделать в уплату за твою доброту.

Эгберт улыбнулся. Какой же он всё-таки милый. Особенно, когда улыбается.

— Ну, тогда, спасибо, Тод. Я буду бережно хранить твой серебряный ключик.

Эгберт принял подарок и надел себе на шею. Отшлифованная грань подвески сверкнула на солнце.

— Пристройка, где хранится сено, — сообщила я сведения Браунигу и Тилли едва их увидела выходящими из ворот жилой замковой постройки.

— Идём, — не тратя время на разъяснения скомандовал священник.

Я догнала их, и мы направились к небольшой деревянной пристройке недалеко от конюшни.

— А если там следы крови на сене, они не воспламеняться на солнце? — Спросила я отца Браунига.

— Кровь не пламенеет на солнце, — снисходительно пояснил Грэг Тилли.

— Но если монстр загорается на солнце, то может и следы его крови воспламеняться, — аргументировала я.

— Не знаю, — сознался священник после долгих раздумий. — Он боится солнечного света, но как именно оно на него подействует не знаю.

Мы открыли дверь в сенное помещение и в нос ударил запах сушёной травы.

— Эгберт сказал, что проткнул монстра вилами, — вспомнила я и стала искать глазами инструмент.

— Вот они! — Опередил меня отец Брауниг и заметно поникшим голосом добавил: — Однако здесь нет следов крови.

Неужели чистоплотные слуги-уборщики уже подсуетились! Я чувствовала досаду. Но должны же остаться хоть какие-то следы.

Я полезла на стог сена в надежде обнаружить кровь чудовища. И была вознаграждена за старание. У стены обнаружились другие вилы. Погнутые с переломленным черенком. И на них была засохшая коричневатая жидкость, а рядом — пучок соломы, окрашенный в багряный цвет.

— Сюда! — подозвала я мужчин, которые при виде моей находки тут же вдохновились.

— Молодец! — В голос похвалили меня Тилли и Брауниг.

— Но ты,