одного старинного китайского стихотворения, в том смысле, что лучше молчать, чем говорить глупостиЗО. Очень меткое было замечание. Кто-то играл на флейте, а прочие пели «Речную ряску». Наступало утро, и ветерок навевал свежесть
Митинага в который раз увидел на столике у государыни рукопись с «Повестью о Гэндзи». Он сочинил письмо и переслал его мне, прикрепив к сливовой ветке.
Всем известно —
Сливы кисловаты на вкус.
Но как трудно удержаться — Нет-нет, а отломишь ветку, хоть и знаешь вкус.
Строка из старинного китайского стихотворения о поисках травы, дающей вечную жизнь. Герои стихотворения сели в лодку молодыми людьми, а выбрались из нее ста-
Я ответила:Я написала ему:Минул год. В третий день ПервогоИ вправду, печально было бы, Если бы дверь отворилась той ночью.Не сломана ветка —Так кто может судить о вкусе слив?Ночь напролет стоялУ дверей.Но все было напрасно — Никто не открыл. Печально! ЛЛ'.Л.Л'
Может, и не стоит отвечать Мити-нага таким образом?
Однажды ночью, когда я спала, кто-то постучал в дверь. Я сильно перепугалась, отзываться не стала, а когда шаги удалились, так и не смогла больше заснуть. Следующим утром я получила от Главного министра такое письмо:
ред императором на церемонии дарения рисовых лепешек Их сопровождали дамы высоких рангов. Саэмон держала младшего наследника на руках, а Митинага поднес государю лепешки. Император, в свою очередь, передал их наследникам. Церемония отличалась большой пышностью, правда, вдовствующая государыня на ней не присутствовала. В первый день праздника государыне за столом прислуживала госпожа Сайсё, она очень удачно подобрала цвета своих одежд Ей помогали Такуми и Хёго, которые очень тщательно уложили свои волосы. Дама, которой поручили приготовить особое сакэ, в которое добавляли специи, так кичилась своим умением, как будто приготовила по меньшей мере эликсир бессмертия. Как обычно в таких случаях, всем были розданы притирания.
Митинага взял младшего наследника на руки. Государь обнял его и, как и полагалось в таких случаях, провозгласил здравицу. Тут старший наследник стал тоже проситься к не-
И2£Щ;
му на руки, и Митинага очень растрогался.
Потом Митинага уединился с государем, и когда они, наконец, вновь появились в зале, было заметно, что Главный министр изрядно пьян. Я подумала, что это выглядит не слишком красиво и попробовала ускользнуть из зала, но это мне не удалось. Митинага поймал меня и сказал: «Так-так Вас пригласил сам Главный министр, а вы уходите так рано? Так-так! Вы искупите свою вину, только если тотчас же сложите какой-нибудь стих! Ну так что же? Я жду!* Он настаивал, но я решила не уступать, потому что Митинага был сильно пьян и его лицо, на котором играли неровные отсветы факелов, раскраснелось. Он, видно, успел позабыть, чего хотел от меня, потому что вдруг стал говорить о государыне — о том, как у нее долгое время не было детей и как его лично это беспокоило. Потом он повернулся и пошел взглянуть на наследников, которые к тому времени должны были уже мирно
Если б не было сосенок в полях, Никто не знал бы, что можно жить тысячу лет.
Это была известная песня, и никто не мешал ему петь ее, опасаясь, что иначе он может затянуть что-нибудь гораздо менее пристойное.
Следующим вечером небо было затянуто туманом. Я видела лишь узкую полоску неба, потому что здания дворца стоят слишком близко друг к другу и их крыши почти соприкасаются. Вместе с кормилицей госпожой Накатака мы обсуждали события минувшего вечера.
Некоторое время я провела дома, но уже в пятнадцатый день Первого месяца вернулась во дворец, чтобы присутствовать на празднике в честь младшего наследника принца Ацу-нага, которому исполнялось пятьдесят дней. Госпожа Косёсё прибыла во дворец среди бела дня, и было не-тах, и когда одна из нас вдруг отсутствует, другая убирает раздвижную стену и живет одна сразу в двух комнатах. Когда же мы обе во дворце, перегородка устанавливается на место. Митинага посмеивается и говорит, что наша дружба крепка тем, что мы любим посплетничать о других.
Я отправилась в покои государыни. Косёсё одела алую парчовую накидку поверх бело-красных нижних одежд На мне были красный, фиолетовый и светло-зеленый цвета. Шлейф у меня был с модным рисунком, может быть, даже слишком модным для моего возраста. В покоях государыни сидело семнадцать придворных дам из свиты императора. Госпожа Татибана, дама третьего ранга, прислуживала государю и государыне во время обеда. Кодаю и Гэнсикибу подносили блюда с едой. У стола наследника хлопотала госпожа Косёсё. Ярко сияло утреннее солнце, а мне казалось, что это
На государе были одежды с узкими рукавами. Государыня была, как обычно, в красной нижней накидке. Расцветка ее нижних одеяний сочетала фиолетовый, бледно-красный, светлый и темно-зеленый цвета вместе с двумя оттенками желтого. Верхняя парчовая накидка была цвета виноградных листьев, а ее подкладка была белой. Государыня выглядела очень изысканно и модно.
Мне никак не хотелось даже невольно оказаться на виду у всех, поэтому я стала потихоньку отходить в задние ряды придворных. Кормилица госпожа Накадака, держа на руках младшего наследника, прошла в южную часть залы. Она невелика ростом, но держится с большим достоинством. В тот раз Накадака была совершенно спокойна и преисполнена серьезности. В тот день она одела светло-зеленую верхнюю накидку и малиновую с белым нижнюю накидку без узора. Вообще все дамы постарались принарядиться как можно жи Сайсё под определенным углом цвета обшлагов сочетались не слишком удачно. Когда она приблизилась к императорскому помосту, это наверняка заметили и все остальные. Впоследствии Сайсё очень переживала, хотя, по правде говоря, в целом сочетание было не таким уж и плохим — просто один из цветов был немного светлее, чем надо. На госпоже Кодаю было темно-красное платье, поверх которого она одела накидку сливовых цветов. Ее верхняя накидка сочетала малиновый и белый цвета. Госпожа Гэнсикибу нарядилась в красные и фиолетовые шелка, при этом некоторые посчитали, что к такому случаю гораздо больше подошла бы парча. Впрочем, при желании всегда можно найти, к чему придраться в одежде. Очень легко оценивать наряды и гораздо труднее — манеры и характер.
Церемония дарения рисовых лепешек закончилась, и слуги унесли
