оставаться.
— Пошли, — говорят, — за табаком, дак надо идти.
Офицер не спорит.
— Ладно, — говорит,— ступайте, куда собралися.
Дал он им хлебца, деньги дал, сколько было захвачено, и отпустил их.
Они все пятеро и пошли. А он остался.
Ходит меж дров — похаживает, — никого не видать.
А время к вечеру двигается. Уж и ночь близко. Туман поднялся — похолодало.
Офицер думает:
«Дай-ка я дров подкину да в печи помешаю».
Выбрал он поленце посуше, другое, третье, заслонку открыл — и давай подбрасывать.
Пламя в печи так и заревело.
И тут, — глядь, — появляется из-за печки мужик. Появляется и спрашивает:
— Чего тебе надо, человек?
Ну, офицер сразу и говорит:
— Как это «чего надо»? Пить и есть хочу.
Мужик повернулся и сейчас приносит узел. Большой узел — завязан в скатерке.
Развязал около печки, на дровах скатерку разостлал.
— Ну, — говорит, — садись, офицер! Ужинай!
Тот сел и давай за обе щеки закладывать. После ужина губы утер и спрашивает:
— А что, дяденька, нет ли у тебя табаку русского?
Мужик головой покачал и говорит:
— В здешнем месте табаку нажить трудно.
Офицер этот и говорит:
— Что ж так? Отчего?
— Да оттого, что больно уж далеко отсюда до жилья человечьего. Я-то ведь не такой человек, как ты. Я — полуверующий.
Испугался офицер, а тот говорит:
— Не бойся, добрый человек! Я тебе ничего не сделаю. А вот останься-ка ты здесь да протопи мне эту печку год. Я тебе четверку табаку предоставлю. И спичек цельный коробок. И бумаги — на копейку.
Подумал офицер и взялся шуровать эту печку за четверку табаку да за коробок спичек.
А полуверующий ему говорит:
— Смотри, брат, чтобы печка у тебя хорошо топилася. Там, в трубе, яичко подвешено. Надо его дочерна прокоптить. Твое дело простое — поддавай жару да шуруй, поддавай да шуруй. А в трубу не заглядывай.
Ладно. Уговорились. Остался офицер в лесу и целый год безотлучно жил меж поленниц — спал на дровах, ел на дровах. Два дела делал — дрова в топку метал да золу выгребал. Тут и вся забота, тут и вся радость.
Вот один только день остался ему до конца службы. Он и раздумался.
— Дай-ка посмотрю, прокоптилось это самое яичко или нет.
Только заглянул в трубу — опять появляется из-за печки тот мужик-полуверец — и спрашивает:
— Ты что — смотрел в трубу?
— Нет, — говорит, — не смотрел.
— Нет, смотрел!
— А ты почем знаешь, что я смотрел?
— А потому и знаю, что яичко уже черное было, а теперь опять белое стало. Еще, братец, шуруй год! Если этот год прошуруешь, я тебе две четверки табаку принесу и бумаги на две копейки и спичек два коробка.
Офицер подумал и остался в лесу еще на год.
Вот и второй год к концу подходит.
Еще день — и службе конец.
Подложил офицер дровец напоследок и думает:
«Дай-ка я хоть в трубу загляну, погляжу — готова ли моя работа».
Только заглянул — яичко опять белое стало. Хоть сначала начинай.
Рассердился офицер, протянул руку и хотел это яичко сорвать. И вдруг слышит, — будто кто на ухо ему сказал:
— Не тобой повешено, не тобой и сорвется.
Он туда-сюда глядит, — кто сказал? Никого не видать. А тут опять появляется этот его хозяин, мужик-полуверец.
— Не вытерпел? — спрашивает. — Поглядел в трубу?
— Так точно, — говорит офицер. — Не вытерпел. Поглядел.
— Ну, ладно уж. Вот тебе табак, спички и бумага. Не за труды, не за грехи, а за то, что сам сознался. Придется тебе, видно, еще год у меня пожить, яичко докоптить. Останешься, что ли?
— Что ж, можно, — говорит офицер.
— А сколько ты за этот год возьмешь?
— А вот яичко докопчу, тогда и скажу.
— Ладно, копти.
Мужик опять за печкой пропал, а офицер сел на чурбачок и давай свое дело делать — поленья в огонь метать да в печи шуровать.
День за днем идет. Сжег офицер за три года шесть тысяч кубов. Осталось ему один день прослужить.
Вот он сидит перед печкой и думает:
«Что же мне за службу мою спросить?»
День думал, ночь думал, ничего не придумал. А утром является к нему полуверец и спрашивает:
— Ну, говори, чего тебе надо за твою службу?
Поглядел на него офицер и отвечает:
— Дай мне то яичко, что я коптил.
— Нет, — говорит хозяин. — Этого лучше и не проси. А вот — хочешь — я тебе мешок золота да мешок серебра дам?
— Нет, — отвечает офицер, — мне денег не надо.
— А хочешь три четверки табаку, три коробка спичек да бумаги на три копейки?
— Как не хотеть! — говорит офицер. — А только не возьму я ни табаку, ни бумаги, ни спичек. Дай мне то яичко, что я коптил.
— Нет, голубчик, не дам я тебе этого яичка, — говорит полуверец.
— Ну, коли не дашь, так мне ничего не надо.
Поклонился и пошел себе.
Только отошел немного, окликает его полуверец.
— Эй, человек, вернись!
Он вернулся.
— Ну, скажи ты мне все-таки, сколько тебе нужно за твою службу?
— Дай мне то яичко, что я коптил, и ничего я с тебя боле не спрошу.
— Да на что оно тебе так понадобилось?
— Нужно, — говорит офицер. — Посмотрю я на него и буду знать, за что я три года в лесу прожил, на дровах ел, на дровах спал, шесть тысяч кубов на угольки пережег.
Ну, тот руку в трубу запустил, сорвал яичко и подает ему.
— Жалко, — говорит, — а, видно, придется отдать. Уж больно ты хорошо в печи шуровал. Так и быть — бери копченое яичко и ступай себе. А коли дорогой будет у тебя какая неустойка, вспомни про меня. Я тебе помогу.
Взял офицер яичко, положил в карман и пошел. Три дня голодом шел. На четвертый уж и ноги не несут. Стал он по карманам шарить, не завалялась ли где корочка какая.
Шарил-шарил, ничего в карманах нет. Только яичко.
«Дай, — думает, — хоть не съем, так посмотрю».
Вытащил яичко из кармана, смотрит, а это не яичко вовсе, а
